Теория выбора и случайностей. Часть 2. «Кто есть кто, или Долой маски!»

Её вообще не тянуло ни на поцелуи, ни на объятия, ни, тем более, на занятие любовью. Все эти любовные штучки её не интересовали, ей это казалось ненужным. От них у вампирши остались не очень приятные впечатления. Но Мишу она поцеловала. Потому что её тянуло к нему духовно, и она думала, что, может быть, с ним ей всё это не покажется неприятным и отвратительным. Так и вышло.

Ещё никто и никогда так её не целовал! И не обнимал, не прижимал к себе так крепко. Ей было очень тепло в его объятиях, и она чувствовала себя нужной ему, необходимой. И целовал он очень серьёзно, основательно, крепко и чуточку медленно, вытягивая из неё своим поцелуем всю душу. Она вцепилась в него изо всех сил, чтобы не упасть. Ей казалось, что она вот‑вот потеряет сознание.

Целовал Михаил, как говорится: с чувством, с толком, с расстановкой. Так словно от этого поцелуя сейчас зависит вся его жизнь. И никогда ещё поцелуй не казался Ксюше таким важным.

В этом поцелуе ощущались страсть, эмоции и… опыт. Отчего‑то вампирша чувствовала, помнила, что её целует взрослый, опытный, серьёзный мужчина.

А Миша действительно был опытным, пусть в его жизни и была всего одна девушка – Аня. Но ведь «опытный» не значит, что спал с множеством женщин! Можно переспать с сотней женщин, но так и не научиться понимать что‑либо кроме собственного удовольствия. Опыт получает тот, кто хочет его получить. Знания приобретает тот, кто желает учиться. И Миша был из тех. Потому что любил свою Аню.

Он не хотел, чтобы близость с ним была для неё неприятной обязанностью. Он хотел, чтобы ей это было приятно так же, как ему. Он заботился о том, чтобы и ей было хорошо с ним. Он думал о том, чтобы доставить удовольствие ей, потому что это в свою очередь доставляло удовольствие ему. Он хотел учиться, получать опыт и делал это. Он наблюдал, что ей нравится, а что – нет, где стоит прикасаться, а где – нет, как следует целовать, а как – нет. Его на это толкала любовь…

Когда сил целовать Ксюшу у Миши не осталось, он отстранился, по‑прежнему обнимая её. Он хорошо видел её растерянное лицо, покрасневшие скулы, слышал неровное дыхание. Она же его лица не видела – только поблёскивающие в темноте глаза, как у кошки.

– Мне кажется, он уже зашёл домой, – прошептал Самойлов.

– Мне – тоже, – тоже шёпотом ответила Ксения.

– Пошли?

– Пошли.

Они оба медленно выпрямились. Девушка первой перепрыгнула через забор, мужчина последовал за ней. Фонарь, который всё время то загорался, то гас, снова осветил улицу. Вампирша встала на светлую часть дороги, и оборотень был вынужден подойти туда же.

Ксюша внимательно всматривалась в его лицо. Миша подошёл вплотную. Ей пришлось немного запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза: он был выше неё на полголовы. Его глаза сейчас были тёмными, почти чёрными, как у вампира, и глядели на неё серьёзно, напряжённо и даже испытующе.

Неожиданно на лице Михаила отразилось смущение.

– Разве так можно? – спросил он.

– Как?

– После трёх часов знакомства.

Ксения решила, что он обвиняет её в легкомыслии, и, нахмурившись, стала думать, что ответить. Когда ответ был готов, и она открыла рот, чтобы его озвучить, мужчина вдруг положил руку ей на шею и, погладив её по щеке большим пальцем, сказал, глядя в глаза:

– Ты мне нравишься.

Вампирша опешила, а затем расхохоталась:

– Миша, что за странные переходы? То ты как будто бы обвиняешь меня в распущенности…

Тут произошёл ещё один переход, и оборотень принялся её целовать. Ксюша обвила его шею руками и отдалась поцелую, думая про себя, что поцелуи и объятия ей начинают нравиться.

Миша целовал её и руками прижимал к себе. Эти руки вскоре принялись скользить по голове и спине девушки с целью прижать ей к себе, как можно теснее и крепче. Они доползли до поясницы, которая оказалась оголённой, потому что задралась куртка. Мужчина положил на эту голую кожу ладони, чтобы согреть: на улице становилось прохладно, и, когда они говорили у фонаря, изо рта шёл пар.

Самойлов возмущённо замычал что‑то, продолжая Ксюшу целовать. Через несколько мгновений они оторвались друг от друга.

– Что ты сказал? – растерянно осведомилась она.

– Боже! Ну, что за куртка у тебя?!

– Тебе не нравится?

– Красивая, тебе идёт – не спорю, но у тебя половина спины голая и холодная!

– А у тебя руки тёплые, – промурлыкала зеленоглазая вампирша, жмурясь от удовольствия, которое испытывала из‑за этих тёплых ладоней.

– Замёрзла?

– Нет. С тобой замёрзнешь. Как же!

– Ну, да. С нами, волками, трудно замёрзнуть.

– Я не об этом! – рассмеялась девушка. Михаил, наконец, понял, что она имела в виду, и немного смутился. – Даже удивительно, что ты так можешь… целоваться! Ты всегда такой спокойный, серьёзный и не улыбаешься почти. Я наблюдала за тобой со стороны.

Мужчина обнял её и уткнулся лицом в волосы, не желая комментировать её реплику, но всё‑таки сказал вскоре:

– С тобой мне всё время хочется улыбаться.

Он продолжал её обнимать и постепенно принялся целовать в висок. Ксюша млела в его объятиях.

– Замёрзла? – снова спросил Самойлов, чувствуя, как она иногда вздрагивает.

– Немного.

– Несильно это поможет, но всё же… – пробормотал он, снимая пиджак.

– Ты что?! С ума сошёл? – воскликнула девушка.

Миша был одет в голубые джинсы, белую футболку и чёрный пиджак, который только что снял. Её испуг вызвал у него насмешливую улыбку.

– Неужели думаешь, что я замёрзну? – с иронией осведомился он, подставляя ей пиджак. – Надевай.

Вампирша послушно засунула руки в предложенный пиджак. Мужчина запахнул его на ней и, снова обняв её всю, поцеловал.

Потом он вдруг внимательно и очень серьёзно на неё посмотрел. Она этого взгляда почему‑то испугалась, чувствуя, что он скажет сейчас что‑то, что она слышать бы не хотела.

– Мне жаль, что тебе пришлось делать аборт, – произнёс Михаил, наконец‑то. – Я хотел бы тебе помочь, но не знаю, как.