Теория выбора и случайностей. Часть 2. «Кто есть кто, или Долой маски!»

– Отличный город! – со смехом воскликнул вампир, не давая собеседнику выругаться. – Я в восхищении. Больше вопросов ко мне нет?

– Заносчивый ублюдок, – прошипели ему в ухо.

– А ты – похотливый козёл!

Он тогда с яростью бросил трубку и без сил рухнул на стул. Ему было и больно, и обидно. Он обхватил голову руками и сам себе вполголоса сказал:

– Ты – идиот, Максимилиан! Какой же ты всё‑таки идиот!..

Все его мечты и надежды рухнули, с грохотом разбились о жестокую реальность. В тот момент ему даже хотелось рыдать от обиды, как ребёнку. Ему больше не на что было надеяться. По крайней мере, так казалось Максимилиану тогда. Но не зря говорят, что надежда умирает последней: вскоре неприятное впечатление от этого разговора изгладилось в памяти, и он снова стал надеяться.

Однако в тот день он не догадывался о том, что надежда позже вспыхнет вновь, и лишь сидел, обхватив голову руками, и страдал. Но даже боль и обида не лишили его отличного слуха, а потому он отчётливо расслышал, как скрипнула половица под ногами того, кто пытался незаметно отойти от двери. Ахмедова прошиб пот, но, несмотря на это, он сумел твёрдым голосом произнести:

– Влад, зайди.

Звук повторился: стоявший за дверью парень надеялся уйти. Он, видимо, решил, что Макс называет имя наугад, не зная ничего наверняка, и хотел удалиться, чтобы оставить впечатление, что за дверью никого нет и не было. Но глава Общества не гадал – он знал точно – и повторил громче:

– Зайди, Влад!

Рудаков стремительно вошёл в комнату и, глядя в бумаги, стал что‑то говорить. Он усердно объяснял Максимилиану какие‑то вещи, связанные с бумагами, и, как понял Ахмедов, пытался сделать вид, что подошёл к двери только под конец разговора. Или же был так увлечён содержанием бумаг, что ничего не услышал из разговора. Но Макса провести ему не удалось.

Вампир не слушал то, что говорил ему друг, не смотрел в бумаги, которые тот просил его подписать – он глядел ему в лицо и с каждой минутой всё больше убеждался в том, что слышал тот много. Потому что первый раз в жизни эти всегда спокойные голубые глаза избегали на него смотреть.

– Как много ты слышал? – тихо спросил Максимилиан, перебивая собеседника.

Однако тот вопрос проигнорировал и договорил всё, что собирался, после чего в который раз протянул бумаги со словами:

– Подпиши, пожалуйста. Я с Васькой их отправлю.

Ахмедов вырвал бумаги у Владимира из рук и швырнул их на стол. Глаза его по‑прежнему смотрели на друга.

– Влад, сделай одолжение: посмотри мне в глаза. Я здесь стою, а не на полу валяюсь, куда ты смотришь.

Рудаков поднял глаза. Чувствовалось, что ему так и хочется их опустить. Макс смотрел на него твёрдо, но твёрдости внутри не ощущал: ему было страшно. Он боялся до ужаса. Боялся, что друг его отвергнет. Боялся его реакции. Боялся потерять друга.

– Как много ты слышал? – повторил глава Общества.

Влад снова опустил глаза, но ответил честно:

– Начиная с того, как ты спросил: «Кто это?».

– То есть… – выдохнул Максимилиан, – … ты слышал всё.

Он опустился на стул, чувствуя, как страх пожирает его изнутри. Теперь уже он избегал смотреть на Владимира.

– Ну и что ты обо всём этом думаешь?

– Ты – сын Дьявола. Я правильно понял?

– Да, верно.

– И он просил тебя уехать из города?

– Да.

– Вот же сволочь. А что ещё он сказал?

– Назвал меня заносчивым ублюдком.

– А ты его похотливым козлом? – улыбнулся Рудаков.

– Верно, – улыбаясь в ответ, сказал Макс. – И ещё он похвалил мой спектакль.

– Когда ты притворился, что тебе не знакомо его имя и он сам? – смеялся уже в открытую зам. – Это действительно было забавно. По‑моему, получилось довольно натурально.

– Правда? Спасибо.

Друзья смотрели друг на друга и улыбались. Былое напряжение сдуло как тучу ветром.

– Значит, ты приехал сюда из‑за отца? – осведомился Влад.

– Да, хотел его позлить.

– Неправда. Ты приехал не только позлить. Надеялся на что‑то, да?

– Я – идиот? Впрочем, я и сам знаю, что идиот.

– Нет, ты не идиот, Макс. Знаешь, даже я иногда надеюсь, что родители мне позвонят, хотя и знаю, что они никогда этого не сделают.

– Серьёзно?

– Да. Бывает такое со мной. Правда, редко. А что ты теперь делать собираешься?

– Ничего. Уезжать из Сибирска я не намерен, да и невозможно это теперь. А ты… не обижаешься на меня?

– За что? – удивился Владимир. – За то, что ты родился тем, кем родился?

Ахмедов горько рассмеялся.

– Ну, да. За это и за то, что я тебе ничего не говорил.

– Твоё право. Кстати, а мне тоже никому об этом говорить нельзя?

– Да, пожалуйста, не говори.

– Хорошо. Как скажешь.

С тех пор это была их общая тайна. А потом из Общества ушёл Ваня Куликов вместе с несколькими вампирами, и Максимилиан принял решение рассказать о своём родстве с Дьяволом всем членам Общества. И никто, как ни странно, не предъявил ему никаких претензий, никто не был возмущён или оскорблён – все ему только сочувствовали и были на его стороне…

Макс поднял голову и посмотрел Свете в глаза.

– Как думаешь: они ещё придут?

– Ангела и Волк? Думаю, да. А почему нет? Что такого произошло? Вряд ли они перестанут с тобой общаться из‑за того, что ты – тоже сын Дьявола. Они могут обидеться на тебя за Чернова‑младшего, но это не повод совсем прекращать общение.

– Верно, – согласился мужчина. – Ты права. Ты права.