Теория выбора и случайностей. Часть 2. «Кто есть кто, или Долой маски!»

– Волк, в чём дело?

Насыщенно‑карие глаза посмотрели на блондинку неуверенно.

– Мне перед Тёмным лесом стыдно, – пояснил Волк негромко. – Я не знаю, правильно ли я поступил. Может, существует какое‑нибудь лучшее решение? Мне казалось, что ничего другого предложить нельзя. А вдруг я ошибся? Вдруг было более правильное решение, а я его не увидел, упустил?

– Нет. Ты всё сделал правильно. Ничего другого ты не мог им предложить.

– Думаешь?

– Да, не сомневаюсь. И перед Тёмным лесом тебе нечего стыдиться: ты ни в чём не виноват. Если кого и можно обвинять в чём‑то, то Владимира Петровича, а не тебя. И вообще: Тёмный лес тебя обожает!

– С чего ты это взяла?

– Я это знаю, – твёрдо сказала Лика.

Она не лгала: она была в этом твёрдо уверена. Она чувствовала любовь леса к Волку, и он сам не раз говорил ей об этом. Тёмный лес был благодарен вожаку за заботу.

Девушка вздохнула и несмело подняла на друга глаза:

– Прости меня, Волк.

– За что?! – опешил он.

Она замялась. Против воли слёзы вновь навернулись ей на глаза. Голос её дрожал, когда она заговорила.

– Если бы я не сказала, что нужно спросить разрешения у Владимира Петровича… если бы мы не пошли к нему… Прости меня! Я не думала, что всё так кончится!..

– Лика…

– Не надо было идти к нему! – вскричала Ангела. – Не надо было спрашивать ничего у Макса!.. Зачем я спросила?!.. Это я, всё я!.. Прости, Волк…

– Лика! – оборвал Андрей подругу, прижав к себе её содрогающееся от рыданий тело. – Прекрати. Хватит. Что за глупости ты несёшь? При чём здесь всё это? Какая теперь разница, кто, что и кому сказал? – Его руки ласково гладили её по голове. – Всё, успокойся. Давай не будем искать виноватых, о'кей? В этом нет никакого проку. И я уже говорил тебе: ты была права. Мы правильно сделали, что пошли к Дьяволу, иначе было бы хуже.

– Но я спросила у Макса…

– Правильно, что спросила! Мы давно должны были спросить. Рано или поздно это всё равно бы вылезло. Так какая разница сейчас или потом? Никто ни в чём не виноват. Вышло так, как вышло.

Туманов посмотрел с нежностью на ведьму и мягко рассмеялся. Его рука легла на её щёку и изгиб шеи, поворачивая её лицо к нему.

– Ну зачем ты пытаешься сделать себя виноватой? – со смехом воскликнул он.

А её вдруг снова словно ударило током. Из‑за этой его тёплой ладони. Всё началось по новой: она опять чувствовала его запах, чувствовала тепло, исходящее от его тела. Она ощущала на себе его ласковый взгляд, видела его улыбку. Ей захотелось накрыть его руку своей и покрепче прижаться к ней. Ещё захотелось повернуть лицо и поцеловать эту большую шершавую ладонь. А, может, просто уткнуться в неё носом…

Все эти мысли и желания промелькнули в голове Анжелики, и она резко опустила глаза, чтобы друг ничего не понял. На её щеках появился румянец. Девушка уткнулась лицом в плечо Андрея на пару секунд, а потом быстро отстранилась, справившись с собой.

– Поедешь обедать домой? – торопливо спросила ведьма, не глядя на мужчину.

– Да. И ты со мной. Или, если хочешь, завезу тебя на квартиру, а сам поеду к себе.

– Нет, – она отрицательно помотала головой, – обедать будешь у меня. Завтракали у тебя, значит обедать будем у меня. Так будет справедливо.

– Лика… – рассмеялся он.

– Мне проще приготовить, чем тебе, – добавила Нестерова. – И у меня всегда больше свободного времени. Уговорила?

– Уговорила, – усмехнулся Волк. – Тем более я обожаю твою стряпню.

Они поехали к ней домой и там пообедали борщом. Во время трапезы девушка внимательно смотрела на друга. Он был задумчив, но не печален и не мрачен. По лицу было видно, что он просто обдумывает те проблемы, которые встали перед ним в связи с изменениями. Он думал о проблемах, а она – о нём и тех странностях, что происходят с ней.

Лика чувствовала, что в душе её что‑то творится, но что именно она пока не совсем понимала. Ей было страшно от тех мыслей, что приходили на ум, от тех желаний, что возникали. Ей было стыдно перед другом, хотя он и не ведал о том, что происходило в её душе.

Девушка смотрела на Волка, ей было приятно смотреть на него, и она не могла не смотреть. Она не могла ничего с собой поделать.

Смешно, но ей нравилось, как он ест. Ей нравилось, и она любовалась тем, как он это делает. Он не чавкал, не сопел, не причмокивал, но и не держался напыщенно. Андрей просто и спокойно ел, не издавая лишних звуков и не изображая из себя аристократа. Он держался с достоинством, как делал это всегда.

Мужчина ел с аппетитом, а потому не было ничего странного в том, что Ангеле нравилось на него смотреть: когда кто‑то хорошо ест, на это всегда приятно посмотреть. К тому же, он не отказался от добавки, что ещё больше порадовало ведьму как хозяйку. Правда, при этом он немного смутился, как будто в том, что он ест больше неё, есть что‑то постыдное.

Девушка смотрела, как друг уплетает вторую порцию, и думала о том, как много энергии он всегда тратит. Ей думалось о его тяжёлой работе кузнеца, о каждодневных пробежках по Тёмному лесу и о том, что он всегда бодрый, несмотря ни на что. В нём словно был неиссякаемый источник энергии.

Он сам был полон энергии и других заражал ею. Рядом с ним хотелось двигаться вперёд, развиваться и просто жить. А Анжелика ещё и чувствовала себя защищённой. Прежде она ощущала себя защищённой рядом с мамой, а потом это ощущение потеряла вместе с ней, но вновь обрела его, когда стала дружить с Волком. Для девушки Андрей был, как каменная стена, за которой можно было укрыться от всех бед, и она часто укрывалась. А он, похоже, не был против.

Сегодня беда случилась в первую очередь у него, а он не просил никого о помощи и даже словно не нуждался в ней. Пожалуй, его спасал оптимизм.

– Жаль, что мы не разгадали моё видение раньше, – тихо сказала Лика.

– А если бы и разгадали, то что? – спросил вожак стаи. – Что случилось бы? Мы ничего бы не смогли ни изменить, ни предотвратить. Нет смысла даже думать об этом.

– Наверное, ты прав, – вздохнула она.

Через полчаса Ангела, Волк и все их друзья были уже в Тёмном лесу. Первоначальный шок прошёл, и теперь они злились. Злились на Владимира Петровича, на Никиту, на всех его приятелей. Они были обижены за вожака, за те претензии, которые ему предъявили, гордились им и твёрдо стояли на его стороне.

Когда черти вступили на первый участок, ими овладела грусть. Они с тоской смотрели на эти знакомые до боли деревья, кустики, тропинки и мысленно прощались с ними, но в душе надеялись, что всё это ненадолго. И молили об этом Бога и Венеру.