Трудно быть Ангелом. Книга Вторая. Роман-трилогия

– Заработаешь денег – крест этот наденешь. (Поэт показал на большой золотой крест.) И повесишь икону сюда. А этот нож спасёт жизнь твоей матери. Запомни, Миша, ты теперь главный в семье! За мать и сестёр передо мной отвечаешь! Лично, передо мной!

Поэт так ударил кулаком по шкафу, что дверки открылись. А парнишка сразу заверил:

– Да! Я понял, дядя Поэт, конечно, лично перед вами.

Поэт схватил Мишку за шиворот и посмотрел ему в глаза:

– И каждое воскресение быть со мной в храме как штык! Как штык!

– Есть!

– Мишка, дурак ты, это твоя жизнь! Твоя! Ты можешь в тюрьму бросить её, или под забором подохнуть наркоманом, грязным бомжом, или честно прожить её! Но, Миша, запомни, сучонок: у тебя мать – красавица, медсестра, православная, умница, знает два языка и пишет стихи. Рита мне как родная сестра, жизнь мою и многих людей спасла! Обидишь её – убью за неё. Тронешь, пьяный, её или словом оскорбишь – зарежу! Я сам, лично, этим ножом исполосую всего! Я же порву, мразь, блядь, тебя на куски!

Поэт орал, страшно ругался, вращая глазами, брызгая в гневе слюной. Долго ещё кричал что‑то про Риту, православную веру, про нож в стене, деньги и снова про мать, про сестёр. А потом хлопнул дверью и вышел на улицу. Его нервно трясло:

– Господи Боже! Господи! Защити от страданий всех матерей! Защити и дай силы им, бедным… Царица Небесная, Солнце моё, дай и мне силы всё это терпеть!

 

Глава 3

Рыжее солнце

 

Поэт, злой и на нервах, вошёл в дом, взял чистый бокал, пнул табуретку, налил вина:

– Сейчас напьюсь! И пойду злыдням морду набью! Когда пьяный, я сам себя боюсь, а‑ха‑ха, точно – пойду суке Жиголо морду набью. Порву на куски!

Но тут позвонил телефон. Поэт, скрипя зубами, недовольно протянул руку и спросил:

– Ну кто там ещё? Алло?

Звонила известная на западе и в России певица. За рыжие волосы Поэт прозвал её Рыжик или Рыжее Солнце. Очень красивая, популярная, успешная женщина была совершенно не виновата в его плохом настроении. Поэтому Поэт помягчел и спросил:

– Что тебе, Рыжик?

– Поэт это я. Узнал? Помнишь, как мы зажигали?

– Как можно не узнать известную певицу? Миллионы поклонников, твой голос звучит из всех утюгов, твоё лицо и тело постоянно в рекламе духов, что я сочинил. Конечно, узнал!

– Тебе не каждый вечер из Парижу звонят знаменитости. А‑ха‑ха!

– Ты права, звонят больше уборщицы из небоскрёба, медсестра Рита из больницы, бабушка Паша, вчера Миллиардер звонил и народная артистка, позавчера вдова героя России. А из Лондона мне Мэри звонит каждый день. Но из Парижа, такая красивая и известная, звонишь только ты! Хм? И всем что‑то надо, так что говори сразу, без нежных прелюдий.

– Поэт, помогай! У меня предчувствия очень плохие – я пишу ангелам письма.

– Тоска в последней стадии.

«Как мне это знакомо», – подумал Поэт, выпил вина.

– И ты звонишь мне?

– Я ничего не чувствую, даже когда обнимают мужчины.

– И что?

– У меня творческий кризис, ничего нового не записала, пустота. Всё старые песни‑хиты, себя исчерпала. Я пишу новые песни, стихи, но тут послушала и поняла – всё то же старьё. Я сейчас заплачу, Поэт!

Поэт, держа за талию бокал, налил и выпил вина, закусил и облегчённо выдохнул:

– Уф‑ф‑ф, хорошо! А я‑то тебе чем помогу? Чего звонишь?

– Ангел, помолись за меня. Мне нужна фишка – моё, м‑м‑м, новое кредо, изюминка. Я часто вспоминаю тебя и наши дни, ты жил в своём выдуманном мире, блаженный. Ты тот воздух, наполненный специями, ты смесь жгучего красного и чёрного перца, немного лаванды и чуть‑чуть ещё новогоднего из детства – да, пахло свежестью, мандаринами, и всегда и везде за тобой тянулся шлейф афонского ладана. Ты возбуждаешь во мне воспоминания о России, твои ладони всегда пахли сандалом и ладаном. М‑м‑м! Да, да, восточный, пьянящий аромат, полный чувств. Поэт, у тебя всегда очень дорогой приятный парфюм.

– Хватит меня возносить! Что надо?

– У меня к тебе просьба – придумай мне фишку.

– Фишка нужна?

– Да, если хочешь, я прилечу из Парижа к тебе. Завтра же!

– Не надо. Я занят.

– Но мы друзья?

– Не вопрос!

– Поэт, меня всегда возбуждает твоя сильная личность, твоя особенность, сюрреалистическое твоё вдохновение. Я помню – видела один раз тебя за столом, как ты в покер выиграл миллион, встал и со всеми деньгами ушёл, в церковь их отдал. Потом вернулся и всем объявил, что больше никогда не будешь играть и что всё это бесы. И все за столом кричали, что ты дурак, чокнутый и больной аутист. А я им сказала – ты великий гений!

– Да, и больше я никогда не играю.

– А почему не играешь?

– Веришь? Я могу выиграть миллионы, но за это мне придётся много платить.

– Но миллионы?

– Дура! Ты что – не понимаешь, чем за это мне придётся платить? Мне! Чем это грозит!

– Хорошо‑ хорошо, успокойся. Что ты сейчас делаешь?

– Пью вино. А что делаешь ты?

– Пью шампанское у себя, смотрю на Париж.

– Я думал, ты мне звонишь?

– А‑ха‑ха! Ты такой куртуазный! Прошу тебя, Поэт, придумай для меня что‑нибудь.

– Я сегодня устал и, может, засну… Дай минуту подумать. Я пью вино (в трубке был слышен глоток), а ты говори о Париже.