Трудно быть Ангелом. Роман-трилогия
– Воры, крохоборы и лодыри? И завистники такие, как ты? А‑ха‑ха! И слава Богу.
– А?
– Другая половина любит меня. Твой сын пришёл ко мне, я не звал его. Они с женой долго стучал в калитку мою, и звали, кричали, и пили чай на кухне, и разговаривали. А знаешь, в чём причина его несчастья? Это ты, дура, ты, Злая тётка. Ради «своего спокойствия» ты задёргала сына с невесткой – не так живёте, не так экономите, не то покупаете! И жену сына ты тоже замучила вусмерть. Они уже боятся тебя! Ты хоть раз на дню говоришь сыну или невестке, что любишь его и её?
– А разве непонятно – я сына очень люблю, всё делаю для него! Я‑ж‑мать!
– Ты Злая, глубоко несчастная и больная Тётка, с ложным девизом «Я знаю жизнь, я знаю, как лучше, я всё делаю для сына». Ты никогда не говоришь сыну «люблю», но каждый день с особой жестокостью и упорством манипулируешь им – отцом своих внуков. Ты сделала его глубоко несчастным. Великий грех берёшь на себя – манипулировать и гнобить сына не ради счастья его, а ради удовольствия власти над ним и своего спокойствия. Господи! Слепая слепого в яму ведёт. Бесполезно с тобой говорить. Бежать ему надо с семьёй из твоего дома, бежать! И жить отдельно, хозяином, но ты, Злая тётка, и тогда достанешь его.
– Отстать от моего сына! Ты сволочь тарусская – я тебя знаю! Драчун! Придурок! Негодяй! Кобель! Кобелина! Пьяница полоумный, блаженный! Чтоб ты сдох! Отстать от моего сына! (И далее много ругательств.)
– Э! Так не пойдёт – неинтересно ругаешься, без огонька. Что с тобой случилось? На Оскар не тянешь. Побольше треша и драйва давай!
– Сдохни, урод!
– А‑ха‑ха. Ещё.
– Лоб себе об пол отбей!
– О‑да, я верю в Бога и могу тебе страшную тайну открыть.
– Какую ещё тайну?
– Я всё равно люблю тебя, Злая тётка. И даже если накакаешь у меня на крыльце, всё равно буду любить. Но лучше – какать не надо.
– Что‑о‑о?! Тьфу на тебя!
– А‑ха‑ха‑ха!
– Тьфу‑у‑у! (Слюни потекли по подбородку.) Тьфу, придурок! Красивый кобель! Чтобы ты сдох! Сдох!
– Приходи ко мне цветы поливать.
– Какие ещё цветы?!
– Красивые. Будешь плевать и орошать мне весь сад‑огород. Люди добрые, обожаю таких полоумных, сфотографируйте нас!
– А‑а‑а, сдохни! Сдохни! Вместе с церковью своей! Церковь во всём виновата!
– Ха! А, церковь? Церковь вечно святыни хранит, а вот люди, что убивают и плюют друг на друга, бывает, что виноваты. Но вот удивительно – из таких, как ты, Злая тётка, получаются самые верные православные люди. Поживём и посмотрим – приползёшь ещё в храм.
– Нет. Подохни, убийца, пьяница, драчун, негодяй православный!
– Ты палку не перегнула?
И вот тут Злая тётка ка‑а‑ак стукнула палкой Поэта!
– А вот тебе, гад! Вот! К сыну моему не подходи! Вот этой палкой убью! Отстань от моего сына! Сдохни, зараза церковная!
Поэт замахнулся, чтобы ответить, но всё же сдержался:
– Эх! Злая?
– Шо?
– Ещё слово – отрежу язык и в говне утоплю.
Злая тётка в страхе отпрянула и, оглядываясь, поковыляла с палкой по улице. Поэт угрюмо сказал ей вслед:
– Не ведают, что творят! Господи, дай мне терпение.
Тётка явно испортила настроение Поэту. Он пришёл домой расстроенный и долго жёстко боксировал грушу, весь вспотел и сказал Мэри:
– Пошли в ванную! Потрёшь спину мне. И принеси полотенце.
– Полотенце? А мне?
– Тебе голову намылим. Хочешь, намылю и поцелую?
– Постой, что ты хочешь?
– Тебя! Я тебя люблю, Балбеска моя!
– У тебя бывают другие мечты?
– Нет! У меня желание – забыть всё плохое (и поцеловал её). И тебя любить снова! Раздевайся, ты красивая голая.
– Оу! У тебя синяк на спине!
– Смотрю на тебя и забываю плохое.
– А‑ха‑ха! Я тебя тоже люблю.
– Когда ночью в Москве расстались, утром вспоминала меня?
– Ох! Да. Я ждала тебя и твоего звонка, читать не могла, витала в облаках и вспоминала тебя, Герой.
– А ты не боялась?
– Ты был очень галантен, красавчик, со мной. А если не играть с огнём, замёрзнешь от холода – так в Италии говорят. А‑ха‑ха! Ты доволен?
– Да, доволен! Раздевайся, пошли в ванну!
Мэри разделась и, обнажённая, грациозно прошла в ванную. Поэт залюбовался бесподобно прекрасными ногами и попой её и, когда она вошла, спросил:
– Ты думаешь о том же, о чём и я?
– Да, мой любимый! Да!
Они страстно любили друг друга и долго не выходили из душа, потом не сползали с кровати или, дурачась, бегали по дому. С весёлым смехом он заходил с зонтиком в душ к ней и громко кричал: «Кажется, дождь начинается!» И они целовались.
Мэри с полотенцем на бёдрах бродила по дому, искала фен, потом сидела у зеркала, причёсывалась, обернулась и с улыбкой произнесла: «Сегодня я буду очень красивая». А дальше она ходила по комнате, красила ногти на пальчиках стройных ног, напевала, улыбалась очаровательной улыбкой, и прекрасные голые груди дрожали и соблазняли Поэта. Длинные изящные ноги, походка (отпад!), поворот головы, удивительные глаза и зовущие к поцелуям губы – прекрасное тело, созданное для любви, и красивая душа!
Мери обвела взглядом весь дом и с улыбкой сказала, глядя в зеркало:
