Трудно быть Ангелом. Роман-трилогия
Отец, имея годовой доход в десять миллионов, был мне совсем не рад (и это ещё мягко сказано). Ни цента, ни фунта не дал, хотя мы приехали просить, а не требовать. Вот такая я золушка. Моего папу знает весь мир, а он категорически меня не признал! Мне было очень обидно от этого, хотелось дать пощёчину и убежать, куда глаза глядят. Я даже заплакала! Но в то же время было стыдно стыдиться своих эмоций на людях. Отец мой, поговорив с моей мамой и посмотрев на меня, свою дочь, всё же был вынужден пристроить меня в бизнес искусства свободным агентом по спецзаказам. Это было благородно с его стороны, и теперь, пользуясь его связями, я продаю и покупаю искусство, арендую стол в его офисе и отдаю отцу больше 90 процентов дохода. Он на мне хорошо наживается, можно сказать – обирает меня! Но официально не признаёт – иначе это испортит его репутацию. Да, я полностью зависима от его связей, и у меня не остаётся денег, чтобы купить себе маленькую квартирку. Но я не унываю: у меня есть работа, и это замечательно – постепенно я выбираюсь из ямы долгов. И теперь я учусь на заочном, а адвокат отца завистливо смеётся надо мной и называет меня экзальтированной русской и полудиким цветком.
А если бы не мой высокий рост, я была бы балериной и танцевала в Мариинском театре – я целый год ходила в школу театра…
Поэт слушал и, глядя на Мэри, вспомнил известную истину – цветок, который расцветает в бедственном положении, является самым редким красивым и изысканным из всех прекрасных цветов. Его любимая Мэри несомненно прекрасна и умна, восхитительна.
– И кем ты станешь?
– Магистром искусств.
– Магом искусства? Звучит потрясающе!
– Да… Я выросла, выучилась и стала красивой и знаменитой в сфере искусства, и богатые люди, которые раньше не замечали меня, теперь всем говорят, что они мои друзья или знают меня. Но теперь в экстаз меня им просто так не ввести. Я не буду пресмыкаться, заискивать и делать им скидку.
В Лондоне я арендую скромную студию в 14 метров, очень хорошую. Катаюсь по всему миру в командировки на выставки продаж и на переговоры с заказчиками. Со временем у меня появилось очень много богатых и старых ухажёров. О‑хо‑хо! Уговаривают меня на вульгарный морганатический брак. Хи‑хи‑хи! Старый мешок и молодая красавица! Как это скучно и пошло! Или наоборот – молодые красивые адвокаты и наглые юноши хотят через меня жениться на связах моего отца и предлагают мне деньги его поделить. Без любви и без совести! Аферисты! Это ужасно! Но такова жизнь.
– А если любили?
– Те, кто любили, стояли передо мной на коленях, просили и умоляли о поцелуе. Но я не любила, а без любви нет поцелуя, без любви это стыдно. Я тогда никого не любила. Летом я жила счастливо у мамы в Италии, вместе с сестрой Никки, и там же, в Милане и Риме, мне многие признавались в любви, каждый второй. Мама говорит, что если предложат мне замуж и десять тысяч евро в месяц на меня и детей – то сразу немедленно принимать предложение и жить счастливо. Но что‑то мне подсказывает, что счастье это будет недолгим. Ах да, конечно же, я обожаю Европу, а не Америку! И хочу жить только в Италии. Нет, в Америке мне не понравилось – мы с ней характерами не сошлись. Когда я была ещё у мамы в животике, а потом маленькой девочкой, меня мама обязательно возила на всё лето на озеро Комо. Это самые сладкие воспоминания детства – счастливая, я бегаю по берегу озера. Да, именно на озере Комо я мечтаю жить.
А бабушка моя преподавала в Санкт‑Петербурге и всё детство читала мне Пушкина, Достоевского, Анну Ахматову и Беллу Ахмадулину, всю русскую классику и любимого своего Фитцджеральда, и Джейн Остин, и Франсуазу Саган. Моя бабушка – о Mamma mia! – великая женщина. Она до сих пор на 200 процентов экзальтированная, восторженная и шикарная женщина! Обожает театры и говорит, что я вся в неё. Хвастается мне, что красавцы‑мужчины до сих пор на неё оборачиваются. Это бабушка мечтала, чтобы я выучилась и стала балериной театра.
А старшие братья (братья мои по отцу) живут в Нью‑Йорке, а другой брат – в Лондоне, и ужасно не любят меня, потому что если я докажу родство, то претендую на их часть наследства – да, очень запутанный сюжет. Моя младшая сестра по маме, Никки, прославилась – она семнадцатилетняя фотомодель и собирается замуж за богатого менеджера, которого не любит, но зато очень любит его деньги. Я считаю, что это безнравственно, но такова жизнь.
Ничего в моей жизни романтичного нет, и теперь ты знаешь всё. Я бедная Золушка, и к тому же в долгах. С учётом пени, процентов и прочего мой долг очень большой, я боюсь называть вслух эту цифру, но если ты напишешь роман, то, продав наш роман (а я это умею), я получу много денег, избавлюсь от кредитов и обязательно разбогатею и даже прославлюсь! Я войду в высшее общество уже на своём капитале. Я хочу и буду хорошим продюсером и начну продюссировать писателей и сценаристов, художников и киноактёров – у меня к этому большие способности, я хочу сама зарабатывать. О! Мне очень нужно издать шикарный роман! Это мой шанс, а иначе я буду вечной слугою господ и мешков. Я честно готова тебе во всём помогать! У нас будет служебный роман. Ты напишешь роман? Гениальный роман! Милый мой Honey Bunny, очень прошу! Я буду тебя сильно любить, my stallion! Mio dolce e gentile Poet!
– Угу, художники, деньги, большие долги, Лондон, Европа. Я всё понял – тебе нужен только роман и деньги. Ну что же, аминь.
– Что аминь? Не поняла! Что ты сказал «аминь»? Начинай печатать роман немедленно! Я тебе всё рассказала, майн Дарлинг, и теперь, моя Зая, мне нужен роман!
– Немедленно? Хм, Зая? Мэри, у меня было здесь до тебя много девушек. Требования, капризы, призывы «немедленно!», они мешали работать и мозг выносили, и все непременно хотели в Москву, в Лондон, в Париж! Ненавижу ваш бабский гламур и жизнь ради селфи, денег и моды.
– Что?
– Никогда не называй меня Дарлинг, Зая, Пупсик или Хани‑Бани‑Куки! Я только Поэт!
– Что ты хочешь сказать?
– Ставлю трёх ангелов на камин, предашь меня один раз (а ты предашь) – я одного ангела разобью о камин. Поняла? (Поэт поставил трёх маленьких рождественских ангелочков.)
– А‑а‑а, какая‑то глупая прихоть, и что, если три ангела?
– За дверь тебя, из сердца вон.
– Ох, и напугал, майн Дарл… Ой, извини! Я поняла, ты «Любимый Поэт». А мне идут эти очки? А платье на мне красивое? А моя биография тебя восхитила? М‑м‑м? Что ты молчишь? Я долго рассказывала, я волновалась.
– Мэри, я уже думаю, и не мешай, вечером начну роман.
– Замечательно! Я хочу купить тебе красивый костюм и пальто. Ты тоже будешь восхитительный и очень красивый Поэт. Ты доволен?
– Не мешай же – сказал.
– О‑о‑нет, так не пойдёт! С тебя поцелуй за… А‑ха‑ха, Поэт!
Глава 6
Улыбка, платье, красная помада и Мерседес
