Трудно быть Ангелом. Роман-трилогия
– Что? Нет‑нет, позвольте вам отказать. А‑ха‑ха‑ха.
– Не смейся! Ты будешь только моя! Так и знай!
– Ты мне дерзишь? А‑ха‑ха! О, бедный Поэт!
– У тебя кто‑то есть? Ты влюблена?
– Что? Нет. Конечно, у меня были парни (она поморщилась), но как‑то не комильфо; скажу честно – не секс, а фитнес.
– Что?
– А ты смелый, красивый и о‑очень страстный, герой. Ты завораживаешь! Sono shockato!
– Что это ещё?
– А? Ещё поцелуй! О‑ха‑ха, вскружил мне голову! О, мамочки, как мне хорошо! Бьютифул! О‑о‑ох…
Яркие фонари, ночные огни, музыка, смех, любовь, молодёжь, мост через канал. Они подошли к его друзьям‑музыкантам и обнялись с ними. Мэри явно произвела на всех впечатление. Слепой бармен сказал: «Через десять минут будет музыка». Кто‑то крикнул:
– Поэт, почитай нам стихи!
– Требуем!
И Мэри подхватила:
– Да, стихи! Читай нам Шекспира, Поэт!
Поэт замер на мгновение и вдруг театрально обхватил своё лицо руками, секунду подумал и, серьёзно глядя в глаза Мэри, начал читать:
Ты для меня, что пища для людей,
Что летний дождь для жаждущего стада.
Из‑за тебя разлад в душе моей,
И я, как скряга, обладатель клада,
То радуюсь, что он достался мне,
То опасаюсь вора‑лиходея,
То быть хочу с тобой наедине,
То жажду показать, чем я владею…
Порою сердце радости полно,
Порой гляжу в глаза твои с мольбою,
Я знаю в жизни счастье лишь одно –
Лишь то, что мне подарено тобою!
Поэт поцеловал Мэри! Бурные аплодисменты, и Мэри в ответ целовала героя.
– А теперь, друзья – танцы!
Гитара, клавиши и Слепой на ударных весело заиграли на мосту всем известную песню. И Мэри, настоящая красавица лета, в своём шикарном откровенном наряде и в драгоценностях, тут же засмеялась и начала прямо на широких перилах моста танцевать под зажигательную музыку рок‑н‑ролл. Её замечательная попа соблазнительно вертелась, и мелькали голые ноги. «Такие мгновения счастья впиваются в память раз и навсегда», – подумал Поэт. Друзья и парни вокруг ошалели, девчонки хотели быть на месте Мэри, и весь мост танцевал. А Поэт громко крикнул:
– Я сказал – да! Ты будешь моей! (И плюнул решительно под ноги.)
– О, безрассудная наглость поэта! А‑ха‑ха!
– Я не сдамся!
В ответ Мэри смеялась ещё веселей, зажигательно танцевала и всем кричала:
– I am gain babe, Aloe‑aloe, again! Эй, все – dance! Dance!
Мэри азартно замахала руками, приглашая всех танцевать!
– Мы девочки, смотрите, мы танцуем между вашими эротическими fantasia и вашими мыслями! А‑хаа‑ха! Signori, la pista è vostra! Девушки, этот танцпол наш! Хейя‑а‑а! Все девушки танцуют! О‑о, уже и парни танцуют! Шампанского нам! Поэт! Что ты смотришь? Танцуй же со мной!
– Ну, слава Богу, наконец‑то в тебе проснулся ребёнок! А то Шекспира ей подавай!
Все вокруг танцевали. Пришлось и Поэту танцевать со своей красавицей. А Мэри танцевала великолепно! Модное платье, красивые туфельки и стройные ножки эротично кружились в ночи и ловили заворожённые взгляды. Поэт тоже с восхищением и жаждой смотрел на Мэри, на то, как она приподнимала подол и вдоль ног эротично показывались ремешки для чулочек. А Она азартно танцевала, и хохотала, и говорила ему:
– Меня без танцев любить нельзя! О‑о‑о! Я хочу танцевать! У нас, в Италии, все ходят на танцы! От 0 до 80‑ти!
– А после восьмидесяти?
– Учат всех танцевать. Ха‑ха‑ха!
Музыка кончилась, и все захлопали, а Поэт крикнул: «Иди сюда!» И на руках силой снял её с перил, поставил на ноги, взял за руку и потащил дальше с моста.
– Прекрасно танцуешь!
– А‑ха‑ха! Если бы не искусство, я была бы учителем танцев!
– Азартная ты девка.
– Прости, а куда мы идём?
– В парк – обниматься, где лавочки, кусты и фонтаны! Покажешь мне свои трусики и снимешь их.
– Что? Трусики? О Боже! А‑ха‑ха‑ха, да, не‑е‑ет! Они очень красивые!
– Какой смысл их надевать, красивые, если я их не вижу? Я люблю тебя! Хочу схватить и целовать твою попу.
– А‑ха‑ха‑ха! Но ночь ещё не закончилась. О‑о‑они‑и очень‑красивые‑ее! И эротичная попа! (Он целовал, а она улыбалась, у неё была очень красивая улыбка.) Сегодня real adventure, милое, незабываемое приключение! В Москве очень весело, а ты, Поэт, суперкрасивый и очень крутой.
– Ты сводишь меня с ума, танцовщица…
Она вновь улыбнулась ему, выпила шампанское из горла, облилась (любовь и молодость всё прощает), засмеялась и закричала:
– Ой, мамма мия! Моя грудь в шампанском! А‑ха‑ха. Ох, как м‑мне хорошо с тобой! О‑о, красавчик! Baciami, ещё сладко целуй! Ах, губы твои! Они у тебя очень талантливо вкусные, что ли. М‑м‑м, ещё поцелуешь меня?
– Мэри! Запомни этот день.
– Зачем?
– С него у нас начинается вечность. Веришь мне, счастье моё?
Поцелуи‑объятия‑желания, Мэри была счастлива и весела, в бутылке ещё оставалось шампанское, и главное, он был рядом – сильный, умный и нежный. А ей всегда нравились смелые парни!
