Твоя безумная фанатка

– А меня спросить никто не собирается? – напомнил о себе сидящий мрачнее тучи Матвей. – Я не хочу участвовать ни в каком мюзикле!

– Что, не твой уровень? – едко усмехнулась через плечо Пелька.

– Я здесь первый день и уже куда‑то ввязан. У меня и без того концерты со съёмками.

– А хрен ли ты припёрся спустя месяц учёбы? Тогда бы и выбор был. Теперь вынь да положь, но до конца декабря выучи текст.

– До конца декабря? Издеваешься? Я отказываюсь.

– Отказывайся. И вылетишь из Академии. Не поможет никакой богатый папаша.

– У меня нет богатого папаши.

– Да пофиг, веришь? – отмахнулась Нелли, усевшаяся поперёк стула так, чтобы не приходилось постоянно оборачиваться.

– Тебя я вообще не спрашиваю, что ж ты в каждой бочке затычка‑то!

– Слышали? – наигранно ужаснулась Пылаева, всплеснув руками. – И как мне играть с ним влюблённых? Он же хам и женоненавистник.

Глаза Бондарева округлились.

– Каких влюблённых? С кем? С этой Кенди‑Кенди?

– Не трожь Кенди‑Кенди, изверг!

– Окей… Тогда с этой… – неопределённый взмах на розовые очки и чокер на шее. – Вашей девчачьей Луной в матроске.

Пылаева в негодовании раскрыла рот, от чего оттуда едва не выскочила жвачка.

– Да у тебя святого ничего нет!!! Не произноси имя Сейлор Мун всуе!

Матвей уставился на неё, как на диковинку зверюшку.

– Признавайся, ты что‑то принимаешь? Такой чудачкой по трезвому быть просто нельзя.

– Кофе по утрам. С лимоном.

– Ясно. Значит тебя так колбасит от лимона.

– Это ты не видел, как меня таращит от кислых мармеладок.

– Любишь кислое?

– Люблю щекотать рецепторы.

– И чужие нервы.

– И чужие нервы.

– Я в восторге, – смачно шмыгнув Никитич смахнул с лица невидимую миру слезинку. – Какой накал, какие эмоции! Это будет фурор! Репетировать начнёте завтра! Так и быть, дадим новичку денёк обжиться.

Бондарев подался вперед.

– Я же сказал, я не хочу участвовать ни в каком мюзикле!

Преподаватель изменился в лице. Из добродушного странноватого дядьки в секунду превращаясь в сурового надзирателя. Уже и шарфик не смотрелся нелепо. Вот уж точно мастер перевоплощений.

– Не участвуй. Заодно можешь не распаковывать чемодан. Нелли права, ежегодный мюзикл обязательная часть учебной программы. От того, как будет отыграно шоу выставляются итоговые экзамены за семестр. Неявка означает провал и отчисление.

Матвей хмуро скрестил руки на груди.

– Тогда дайте мне тоже сыграть какое‑нибудь дерево.

– Роли назначаю я. Нежелание слушать преподавателя означает… угадай, что?

– Провал и отчисление.

– Умница. Вы смышлёный мальчик, Макар.

– Матвей, – процедили сквозь зубы.

– Смышлёный? Это вряд ли, – так, чтобы было слышно ему, но не слышно Никитичу фыркнула Пылаева, за что заработала слепой пинок.

– Вы должны понять, – продолжал учитель, сверля взглядом не только Матвея, но и Дину с Тимуром, хотя те всё это время сидели тише воды. – Мне плевать, какие у вас успехи за территорией Академии и есть ли у.... – ироничные кавычки пальцами. – "Светил современного рока" крутые связи. В границах актового зала и этого кабинета вы мои овцы. А я ваш пастырь. Это ясно?

– Очаровательно, – едва слышно присвистнул Матвей. Хотел обычной жизни. Получай.

– Ясно? – Никитич не дождался ответа, хотя Дина слабо кивнула в знак согласия.

– Ясно, ясно, – пробурчал Бондарев.

Заветное слово было услышано, и учитель мигом подобрел, возвращая себе привычную расхлябанность.

– Вот и славно. Василий отдаст тебе сценарий. Пелька, сядь по‑старому, как батя поставил: к красавчику принцу задом, к старому вредному хрыщу передом. Теперь, наконец, приступим к уроку. И так много времени протрепались…  – велел он. Ликующая Нелли послушно выполнила приказ. Радость от того, что кто‑то поставил дующуюся позади физиономию на место даже перекрывала негодование от навязанной ей пары. Затея не бог весть что, но и с тюфяком Васей, если уж говорить честно, тоже было не аллё.

«Красавчик принц» до конца пары хмуро пожирал взглядом женскую спину, невесело размышляя о том, что вляпался не пойми во что. Ну блин, просто… мюзикл, серьёзно? Что вообще такое мюзикл – непонятная хрень, где все пляшут и поют. Это для тех, кто хочет работать в направлении театральщины, он то что там забыл?

Ещё хуже стало, когда Вася передал ему на обеде в кафетерии увесистую стопку отпечатанных и разукрашенных жёлтым маркером листов. «Анастасия» значилось на титульнике. Это прикол? Они собираются ставить мюзикл по диснеевскому мультику? Офигеть. Это же чистой воды девчачья муть! От одной мысли, что его втянули во всю эту чушь становилось стыдно. А если инфа просочится в сеть? Не дай бог фанаты ещё прочухают. Жесть. Треш. Капец.

Нелли не скрывала торжества, наблюдая за тем, как вытягивалось лицо Матвея, когда тот читал диалоги и стихи, отмеченные для его персонажа, Дмитрия – возлюбленного Анастасии. Которую играет, понятное дело, Пылаева. Анастасия, блин. Она ж даже не рыжая, как ей дали эту роль? Да ей до принцессы Романовой, как до луны. Противная, нестабильная, саркастичная чудачка – вот кто она.

После последнего занятия их поток отправили в зал заниматься декорациями – благое дело на безвозмездной основе от которого тоже нельзя было отмазаться. Тюрьма строгого режима, а не элитное учреждение. Хуже грязной работы было только присутствие под боком Пельки. Да она даже в молчаливом режиме умудрялась его бесить взглядом в стиле: «чё пялимся, мачо‑чмо? Я б тебя урыла, но маникюр недавно сделала». Обиженная краля. Задели её, видите ли.

Бондарев чувствовал, как начинал дёргаться его глаз и уже подумывал о том, чтобы первым пойти на мировую. Может, он правда погорячился? Девушки ж нежные существа, ляпнешь что не подумав, а для них это, считай, оскорбление с последующим вызовом на дуэль. Ну, так Дина сказала во всяком случае.