Убежище-45. Роман

Как поведал санитар, пациенты блока Б совершали обычную ежедневную прогулку. Конечно же, в это блоке работало намного больше санитаров и охранников, поскольку для данной категории больных требовался усиленный надзор. Им запрещалось что‑то брать в руки, слишком близко контактировать друг с другом. Только прогулка на свежем воздухе, а затем построение и направление по комнатам. Правда, эти комнаты не многим отличались от тюремных камер по своей структуре, хотя внутреннее убранство создавалось для максимального удобства пациента. Один из пациентов по имени Кирилл Востриков вёл себя как обычно, то есть замкнуто и боязливо. Он постоянно озирался по сторонам, будто пытаясь найти лазейку, малейший шанс выбраться отсюда. Как сказал сотрудник лечебницы, Вострикову было страшно. Внезапно к нему подбежал другой пациент – Алексей Виданов, бывший мгбшник. Он начал что‑то нашёптывать Вострикову, а в это время санитары стали приближаться к пациентам, говоря им, чтобы они прекратили контакт. Но Востриков буквально взорвался, стал жестикулировать, что‑то выкрикивать. Санитар утверждал, что слышал что‑то вроде «я всё расскажу! Они узнают!». После этих слов Виданов накинулся на Вострикова и вцепился зубами в шею. Санитары пытались вырвать его из цепкой хватки, но Виданов напоминал дикого медведя, разрывающего свою жертву на мелкие кусочки. Он рычал, пыхтел, а когда его с трудом оттащили, то захлёбывался кровью своей жертвы.

Когда молодой человек, практически юноша, закончил свой рассказ, то он уже сам начинал дрожать от страха. И его пугал не окровавленный труп, распластавшийся на траве, а взгляд главного врача, который сверлил его до глубин души.

А журналист всё это время записывал с такой скоростью, будто за ним гналась стая волков, а написание текста для него было единственным спасением от них. И Анисимов прекрасно понимал, что теперь его ожидает. В статье будет русским по белому написано, что в главной психиатрической лечебнице Советского Союза имеет место наплевательское отношение к технике безопасности, которое приводит к летальным исходам. Он уже представил звонок, поступивший сверху, в котором генерал МГБ спокойным голосом зачитывает приговор Анисимову. И не быть ему главным врачом, самое минимальное – путёвка в ГУЛАГ, в Мурманск. Если не в Магадан. И эти бесчисленные заголовки в газетах: «Убийцы‑рецидивисты разгуливают по зелёной траве без цепей и наручников и разгрызают шеи своих товарищей». Конечно же, Анисимов допускал, что это преувеличение, учитывая цензуру, но он прекрасно понимал, что на его будущем только что поставили жирный крест. И этот крест сейчас обводил карандашом надоедливый журналист «Правды» Владислав Короткин. В его присутствии ничего не получится замять.

– Почему вы допустили такую дистанцию между пациентами? И сами почему так далеко стояли?

– Не знаю, вроде всё было как обычно, – трясся санитар. – Они просто гуляли и…

– Просто гуляли? – Анисимов, никогда не показывающий своих эмоций, начал выходить из себя. – Это убийцы! Кто‑то из них ел людей, кто‑то убивал собственных детей! И вы просто смотрели, как они гуляют? Вы головой отвечаете за их безопасность, потому что это больные люди!

Он перешёл на крик.

– Валерий Леонидович!

«Только тебя не хватало!», с раздражением подумал Анисимов.

– В должностном регламенте сотрудников лечебницы есть обязанность по надлежащему контрою за поведением пациентов? Может быть, существуют какие‑то ГОСТы? Неужели для них не предусмотрены наручники? Ведь вы сами сказали, что они убийцы…

Сволочь будто бы прочитал мысли Анисимова. Заголовки обеспечены.

– Мы во всём разберёмся, я вас уверяю, – Анисимов произнёс эти слова, даже не оборачиваясь в сторону журналиста. А у последнего были ещё вопросы, которые Валерий Леонидович так и не дал задать. – Вы отвели Виданова в одиночку?

– Конечно, Валерий Леонидович.

– Сегодня же соберём комиссию по расследованию, а сейчас мне нужно к Виданову. Григорий, тебя оставляю заглавного, следи, чтобы пациенты сохраняли спокойствие. И если информация просочится в блок А, то я обещаю, все вы полетите со своих должностей. Никаких разговоров об инциденте! Ясно?

Все сотрудники, находившиеся здесь, послушно закивали.

– Валерий Леонидович, я с вами! – помчался за ним журналист.

– Я не могу этого допустить. Требуется особое разрешение…

– У меня есть это разрешение, – внезапно простофиляКороткин куда‑то исчез. В голосе появилась сталь и хладнокровие.

Анисимов остановился и повернулся к журналисту. В его глазах он читал что‑то другое, совершенно далёкое от былого азарта. Наивный юноша во взгляде этого человека бесследно исчез.

– Вы теперь будете постоянно мне этим тыкать?

– Тыкать? Что вы, конечно же, нет! – вновь эта фальшивая улыбка, которая совершенно не оттеняла ледяного взгляда. – Я напоминаю о долге своей службы.

– Делайте, что хотите, – сохраняя спокойствие, процедил главный врач «Убежища‑45».

И он сделал.

 

Алексей Виданов сидел в углу комнаты с мягкими стенами. На смирительной рубашке виднелись жёлто‑коричневые пятна. Он поднял голову и сощурился от яркого света.

– Здравствуй, Алексей, – профессиональная сдержанность Анисимова была выше всяческих похвал.

Больной не ответил, а лишь улыбнулся. Его губы медленно‑медленно расползались в ухмылке, а затем вновь каменное лицо.

– Ты помнишь, что произошло сегодня утром?

– Хм, – вновь томительная тягучесть. – Этим утром я съел вкусное яблоко.

– А ещё что‑нибудь помнишь?

Виданов призадумался, однако Анисимов был уверен, что это всего лишь очередная театральная постановка. Бывший мгбшник был большим любителем театра одного зрителя, однако раньше его выходки не носили трагического характера.

– Помню, был томатный сок. Правда, мне показалось, что он уже просрочен. Слишком явный металлический привкус. Валерий Леонидович, вам, как главному врачу, я советую тщательнее изучить вопрос питания в этом пансионате. Извините, что без соблюдения субординации.

Виданов знал, что Анисимов был полковником, хотя часто добавлял к званию статус военврача.

– Лёш, – Валерий обратился к нему по‑свойски, как командир к младшему по званию. – А какие у тебя были отношения с Николаем Левандовским?

– С Колькой, что ли? – он засмеялся. – Служили мы с ним в одном взводе. Капитаном был.