Уиллард Таддеус. Сезам, откройся!
Сделав финальные трюки и прыжки через препятствия этажных домов, останавливается он, на вышке последнего этажа. Сделав вдох и выдох свежего воздуха, смотрит на полный восход солнца…
Он смотрит на это восхитительное, оранжевое и яркое восходящее солнце, которое постепенно усиливает яркость, солнце встаёт всё выше, а мужчина сдвинув свои брови говорит:
– «Всё, хотя бы на половину, наверное, всё‑таки что‑нибудь есть „разгаданного“ и прекрасного в этом странноватом и необычном мире…»
Музыка, доносящаяся от некуда продолжает взбудораживать тело, ветер тоже, погода безоблачная на 64%.
Тот Неизвестный человек, локти положенными об колено, и немного уклонившись, страстно смотрит на солнце, но вдруг какой‑то ворчливо кричащий голос, доносящийся снизу отвлекает его и произносит…
Странно одетый мужик в пальто:
– «Хэй! Да вот же он там! Ловите его! Быстрей идём!»
Вместе с этими воплями трое этих странно одетых в полицейской форме, кроме человека, который указал на него, интенсивно бегают вверх до этажа, на котором стоял тот самый Неизвестный человек.
Этот мистер неизвестность в последний раз вдыхает воздух на вышке 6‑го этажа одного из римских домов, делает три шага назад, но перед всеми этими действиями он проговорил…
Неизвестный человек:
– «Но всё же, мир этот, ещё полноценно не готов поистине принять то, что скрывается в настоящей и неразгаданной правде и философии мироздания…».
А проговорил он последние слова выпрыгнув с вышки, где всё быстро замедляется в несколько разных ракурсах на 6–7 секунд, а мелодия играет вместе с действиями этого падающего человека…
И теперь, кажется, что этот человек, упав просто‑напросто умрёт… Но только не тут и не сейчас. Время становится обычным и он, кувыркаясь, взмахнув левой рукой, где был и стал сиять в золотой цвет небольшой браслет, который был надет в его левую руку, это кольцо необычное, а с разными, древними и непонятными, для первых зрителей, узорами и шрифтами, в то время, как само же время опять замедляется и медленно, но постепенно происходит всплеск магии с большим количеством золотистого сверкания света под этим же неизвестным человеком…
После окончания всплеска световой магии внизу появляются портало‑образные золотистые ворота, которые постепенно увеличиваются и открываются ему, а именно Неизвестному человеку. Он эпично произносит, под действиями ветра, мелодии и замедленным временем…
– «Я ‑Уиллард Таддеус».
И Этот Mister Willard Thaddeus немедленно падая и заходя внутрь тех золотых, «портало‑образных», узорчатых древними знаками и символами ворот этого портала, чрез всплеск света и магических звуков, Ворота исчезают и вместе с ними тот самый Уиллард…
Над вышкой, с которой спрыгнул Таддеус, те странные люди в фуражках и пальто выбегают быстрым и торопливым темпом. Тот ворчливый мужик в тёмном пальто, выбрасывая свою фуражку вниз и потоптав её кричит:
– «Да будь ты неладен шляпо‑головая ты тварь! Захлебнулся б ты, своими же порталами чудик, чёртов!»
Другой мужик из его отряда:
– «Теперь что, магамандир Филипп?»
А Филипп в ответ:
– «А вот Теперь‑то уж нам точно нужен тот, с помощью которого мы сможем его выловить. И тот, который сам хотел отомстить за свою потерю, нам нужен тот самый непоколебимый сыщик».
Глава 3
«Café James Lretue», Франция, Авиньон, 1971 год.
Авиньон… Какой красивый и вдохновляющий город, где через несколько минут произойдёт опять какая‑то непонятная суматоха, которая постепенно превращается в ответ на вопрос – «Зачем многим невозможное оставлять невозможным?».
«Джеймс Лрэтю Кафе», там, где через окна с улицы видны 2 необычно одетые мужчины в длинноватых, заострённых и коричневых туфлях. Один с коротким и широким галстуком, а другой с сильно длинным и тощим. Оба в тёмно‑коричневых костюмах с неполным стилем 2‑й половины 20‑го века.
Внутри кафе очень удобно, но мест и пространства мало, однако тут всё же не тесно. Один из барменов с тёмно‑фиолетовыми глазами у своего стола с самого начала работы и протирки платком бутылочку красного вина незаметно наблюдает за разговором тех двух ранее упомянутых мужчин.
Лучиан Арландэо:
– «Я же тебя предупреждал ничего с собой не брать. Я тебе, Дарио, тысячи раз говорил, что мы пришли сюда, только потому, что по прогнозам доктора Гас‑ Пьеро, так называемый „Ассасин борющийся за справедливость“, откроет свои так называемые „Сезамы“ где‑то поблизости этого кафе, так что готовься к…»
Дарио Жан Карлос, съедая свои бутерброды, то есть с набитым ртом:
– «Да не волнуйся ты так! Сообщил Руджерос, что тот киллер придёт сюда, так значит придёт…»,
После чего продолжает поедать свою «fast‑food» ‑подобную еду, незнакомую в это время для большинства.
Лучиан Арландэо:
– «Хей, а почему у тебя такое странное блюдо в руках? Впервые в жизни вижу такую „другую“ и непростую на первый взгляд пищу.»
Дарио Жан Карлос со страхом и взволнованно глотая кусок бутерброда:
– «Э‑э, ну ты же сам знаешь… Хе‑хе! Я обожаю всякую разновидность в смешивании с едой, чтобы это выглядело впечатляюще, плюс с новыми нотками вкуса».
Лучиан в ответ, – «Знаешь, смотря на всё, что происходит в последнее время мне иногда, кажется, будто мир сходит с ума, не знаю как описать, но как же весь этот бардак надоедает и ты просто не знаешь куда деться самому…».
Дарио вдумчиво говорит ему, – «Многие люди, и их мышления за долгое времяпровождения жизни и взаправду меняются радикально. А вот у некоторых слишком мизерно. Зависит это от всего того, что им доступно. Особенно чем же они таким манящим „прикованы“ к жизнедеятельности.», – жуёт свою еду и продолжает, – «Я не воображал, что простое лишь окружение может повлиять на многих так сильно и пойми, только реально сильные и тактичные – остаются со своей идеологией до конца жизни.»
Лучиан подозрительно глазеет Дарио и приподняв брови хмыкает, – «За столько лет партнёрства не знал, что ты можешь так глаголить», – а после просит у коллеги зажигалку или же какую‑нибудь спичку, может быть и огниво. Получив его от Дарио, он замечает на стене надпись на французском:
«Nous ne fumons pas et nous vous deconseillons [Мы не курим и вам не советуем]», а Лучиан же нагло поджигая сигарету, приводит в рот и начинает курить на свой кайф и раздумья.
