Урбанизация. Часть романа «Дым из трубы дома на улице Дачной»
– Шамсутдинов Фарит.
– «Т» на конце, – Фарит на всякий случай внес ясность в правильное звучание и написание личного имени. Он не догадался, что в журнале с перечнем имен и фамилий учеников над буквой «Ё» не ставили точки, она звучала как «Е», поэтому возникла путаница, а букву «Т» как ни напиши, она все равно будет выглядеть как буква «Т»; зато Фарит отлично понял другое: учитель не может правильно прочитать, вон сколько перепутала.
Фарит пошел в школу не с семи лет, как большинство детей того времени, а с восьми. Он жил в каменном двухэтажном доме номер семьдесят шесть по улице Карпинского, напротив Пашиной деревянной двухэтажки. Изначально Фарита готовили к школе как положено, но ему не разрешили на какой‑то комиссии. Поставили родителей перед выбором: или с семи лет в школу для умственно отсталых, куда ходила старшая сестра Фарита – Зульфия, или с восьми в обычную. Родители выбрали обычную.
Кстати, совсем не означает, что Фарит и Зульфия были какими‑то тупыми или недоразвитыми. Просто русский язык для них не родной. Они, конечно, по‑русски говорили, на бытовом уровне вполне приемлемо, хотя и с характерным акцентом, но для успешного усвоения школьной программы им требовалось несколько больше времени, чтобы осмыслить подаваемый материал.
С наличием данной проблемы у Фарита Паша столкнулся во время игры. По правилам водящий, находясь на середине дороги, называет букву, любую. Игроки на одной стороне, чтобы перейти на противоположную сторону должны либо иметь у себя предмет на предложенную букву, или изобразить состояние. Например, названа буква «П», переходит на противоположную сторону участник игры, скажем, с палкой в руках, или прыгая. У кого не получилось, и его запятнали – водит. Так Фарит на букву «Х» пробежал с криком «хальва», причем, остался незапятнанным. Никто, собственно, и не заметил, это Фарит как раз хорошо усвоил, как незаметно проскочить. Паша спросил:
– Какая хальва?
– Ты чё, хальву не знаешь? – удивился Фарит.
Хальву‑то Паша знал, только причем она здесь, у Фарита хальвы‑то не было. Однако объяснять ничего Паша не стал и, естественно, никому про хитрость товарища, не понятую даже им самим, не сказал.
Фарит поделился с ребятами во дворе про комиссию, там его попросили произвести обратный отсчет, начиная с десяти. Фарит не смог; с одного до десяти смог, а с десяти до одного нет. Вот на комиссии и поставили условие: если через год сможешь – пойдешь в обычную школу. Ребята успокоили: «Фигня. За год мы тебя натаскаем». Натаскали. Фарит тарабанил обратный отсчет так, как в Центре управления полетами перед стартом космического корабля.
Следует заметить, что прозвища в школе присваивались не только ученикам, но и классам, с учетом той буквы, которая следовала за цифрой. Например, ребята из первого «А» класса, если брать за основу Пашино время, получили наименование «академики», соответственно, класс «Б» – «бандиты», «В» – «волонтеры», «Г» – «гангстеры».
Как питомцы, в смысле домашние животные, чем‑то напоминают своих хозяев, или хозяева напоминают своих питомцев, так и градация по буквам первых классов каким‑то странным образом повлияла на распределение в них учеников. Может, конечно, так кажется, поскольку начинаешь анализировать спустя время и знаешь при этом последствия.
Костяк класса «Г» составляли, как правило, обездоленные, ребята из неполных семей, таких как Самсон, но, разумеется, во всех правилах всегда бывают исключения. «Волонтеры» – большей частью подхалимы, Самсон называл их «вафлями»; в классе «Б», например, учился младший брат Ходжи – авторитета среди местной шпаны, фамилия у него Насыртдинов[1], отсюда и кличка Ходжа. В «академики», преимущественно, попали дети обеспеченных родителей, некоторые из «академиков» окончили школу с золотой медалью, многие впоследствии занимали должности директоров, являлись сотрудниками прокуратуры, администрации города и области. Папа одной из учениц, Анжелики Бжесневской, работал журналистом, бывал в командировках во Вьетнаме, когда там шла война с участием американцев; у него была личная «Волга», ГАЗ‑21, тогда это считалось роскошью.
Между прочим, девочки в классе «А» были самыми красивыми, у них даже имена красивые – Алла Радонская, Лилия Каркадым, Марина Летецкая, не говоря об Анжелике Бжесневской. При встрече с ними у Паши всегда холодело внутри и ноги дрожали, но такие девочки на него не смотрели, мало того, голову в его сторону не поворачивали. В этом плане Паше никогда не везло. Какие девочки, а в будущем женщины, нравились ему, таким не нравился он, которые к Паше проявляли интерес – не вызывали ответной реакции у Паши. Почему так?
Взять хотя бы их класс «гангстеров», среди девочек там выделялась Оксана Грицив – высокая, фигуристая, голубоглазая, стянутые на затылке белые длинные волосы свисали до середины спины. Ее папу, военного, перевели в Пермь на новое место службы – в ВАТУ, так называлось Пермское военное авиационно‑техническое училище. Паша разве что слюну не пускал при виде Оксаны, но в ее картину мира Паша не вписывался, перед Оксаной не только мальчики заискивали – девочки старались угодить. Зато Ленка Останина оказывала Паше внимание: небольшого роста, худая, волосы цвета соломы, стрижка каре, лицо в крупных веснушках, мимо такой пройдешь – не обернешься.
На двадцать третье февраля, это было в третьем классе, девочки разыграли, кому из них кого из мальчиков поздравлять С Днем Советской Армии и Военно‑Морского флота. Паша возьми, да и выпади Оксане Грицив. Пришлось поздравлять. Оксана подарила Паше сувенир – раковину рапана. Ну как подарила, подошла, положила молча перед ним на парту, на Пашу даже не посмотрела.
[1] Созвучна с фамилией Насреддин. Ходжа Насреддин – фольклорный персонаж, известный в мире с XVI века; мудрец, герой анекдотов, коротких юмористических и сатирических миниатюр.
