Урбанизация. Часть романа «Дым из трубы дома на улице Дачной»
Испытывающий неловкость Паша стоял перед классом, пока Пузикова его отчитывала. Похоже, она еще больше заводилась пока читала мораль о недостойном поведении человека, неспособного правильно воспроизвести три четверостишья, содержащих в себе восемь строф по четыре строки в каждой. Не с той ноги встала, должно быть, или, как говорит папа, «мужик ее не отодрал». Теперь Паша понял значение папиных слов. Лучше бы отодрал. С другой стороны, не будешь ведь спрашивать перед тем как выйти к доске, отодрал тебя мужик ночью или нет. Пузикова, овца, влепила Паше тройку, по ее словам, это еще она проявила снисхождение. Сережа Карыпов сидел и ехидно улыбался.
В другой раз задали учить басню Крылова «Слон и моська». Паша, само собой, первым выходить не захотел, что он дурак, что ли, вдруг мужик у Пузиковой дома не ночевал, опять она на Паше зло срывать будет. Басню читал Максим Шилоносов, читал медленно, чтоб не сбиться и было время вспомнить последующие слова, при этом выдавая свою тягомотину, яко бы, за чтение с выражением.
– По… улицам… слона… водили, … как видно… напоказ…
Пузикова повелась на хитрость Максима, просто млела от его нудятины, сверкая овечьими зубами; надо полагать, в голове Лидии Игнатьевны ямб с хореем слились в каком‑то невероятном экстазе, и от их союза рождались звуки изумительной какофонии. Пузиковой так понравилась декламация басни в исполнении Максима Шилоносова, что на уроке рисования, когда ученикам было предложено изобразить на бумаге какой‑либо сюжет из аполога[1] Ивана Андреевича Крылова про слона и моську, то эта дочь овечьего сына, Пузикова, попросила Дырокола вначале еще раз прочитать байку о непростых взаимоотношениях великана саванны и маленькой дворняги. Максим вышел к доске и затянул свою длинную песню:
– Известно, … что… слоны… в диковинку… у нас – … так за… слоном… толпы… зевак… ходили.
Ребятам быстро наскучило слушать бесконечную нудь Максима Шилоносова, им хотелось быстрей приступить к выполнению задания, на Максима никто давно не обращал никакого внимания, все переговаривались между собой, подсматривали друг у друга, в общем, были погружены в творческий процесс. Максиму и самому уже надоело, но ускоряться он почему‑то не хотел, еле‑еле дотерпел до конца:
– «Ай, … моська! … знать… она сильна, … что лает… на слона!», – одновременно со словом «слона» Дырокол сорвался с места и побежал к своей парте.
Какой новый интересный предмет появился во втором классе? Природоведение. Иногда занятия проводились на свежем воздухе, иногда после уроков организовывали походы в лесопарковые полосы: в микрорайон Авиагородок за улицей Дорожной и в микрорайон Балатово. В Балатовском парке много белок, ребята брали с собой орехи, угощали симпатичных зверьков с длинным пушистым хвостом, длинными, торчащими вверх ушами, заканчивающимися пушистыми кисточками. Белки людей не боялись, забирались прямо на ладонь вытянутой руки, где находилось приготовленное для них угощение. Один раз Ленка Останина даже заплакала – белка грызла орех у нее на руке, а держать вытянутую руку Ленка устала.
На одном из первых уроков по природоведению, когда занятия проходили не на свежем воздухе, а в классе, Лидия Игнатьевна поинтересовалась:
– Вы любите природу?
Паша возьми, да и выкрикни громче всех:
– Да‑а‑а.
А что? Паша действительно любил природу, она ему всегда нравилась. Пузикова обрадовалась, расплылась в улыбке, обнажив зубы:
– Паша, а ты хочешь вести журнал природы?
– Нет.
Губы Пузиковой сомкнулись, улыбка пропала, учительница с сочувствием, даже с жалостью посмотрела на Пашу, как на какого‑то калеку или морального урода. Вести журнал вызвалась Надька Подковыркина.
Лидия Игнатьевна продолжила урок, на сей раз она решила выяснить, как ученики второго «Г» класса подкармливают птиц: ставят кормушки или выносят корм на улицу? Искра Каменских первая сказала, что у нее кормушка, Пузикова оскалила в улыбке зубы; вслед за Искрой еще несколько ребят заявили о наличии у них кормушек; Самсон и Фарит к великому разочарованию Лидии Игнатьевны, оказывается, выносят корм на улицу. Неувязочка получается, чтобы Самсон что‑то куда‑то выносил – это вряд ли, а Фарит точно ничего никуда не выносил.
У Паши кормушки не было и хлебными мякишами в птичек он не бросался, но настроение учителя оценил правильно и решил восстановить упавшую из‑за вопроса о журнале природы репутацию. Паша так расхвалил свою порожденную фантазией кормушку, что Лидии Игнатьевне в голову залетела шальная мысль: в следующий раз организовать поход всего класса к Паше во двор, посмотреть замечательное творение рук человеческих.
Оп‑па. Перебор. Сережа Карыпов, усмехаясь, посмотрел на Пашу – интересно же, как приятель будет выкручиваться. Пришлось врать в обратном направлении, на ходу придумывая, как папа повез кормушку в гараж, к себе на работу, чтобы вот тут приделать жердочки, сверху прикрепить конек, по бокам закрыть и проделать окошечки, а Паша хотел потом раскрасить, чтоб красиво было. В общем, наговорил прилично, Пузикова поход отменила, на Пашу посмотрела, как на конченного дауна. Позже папа кормушку в конце концов Паше изготовил, принес с работы; не такая, конечно, как в Пашиных мечтах, но все равно необычная: стойки из металлического прутка, двускатная крыша, жердочки по периметру. Только Паша про кормушку в школе помалкивал, не хватало ему еще делегаций во двор.
Все‑таки зря Пузикова рассердилась на Пашу из‑за того, что он не захотел вести журнал природы и не показал замечательную кормушку. Любовь к природе журналом не огранивается, а птичью столовую Паша ведь сделал, папиными руками, правда, но все равно. Вообще Паша старался соответствовать заявленным требованиям: если сказал, то подтверждение словам должно быть; если вступаешь с кем‑то в полемику – не уступай возражателю ни в чем. Паше был свойственен дух соперничества, он считал, если оппонент знает, значит и ты выучи, оппонент подтягивается пятнадцать раз – и ты делай; поэтому с наступлением весны Пашино решение охранять природу являлось вполне закономерным.
[1] Аполог – краткое иносказательное повествование из жизни животных с ясно выраженной моралью.
Конец ознакомительного фрагмента
