Увидеть свет. Роман

Слова Кати, пропитанные презрением и осуждением, достигли Вики, и от этого она почувствовала острую боль, словно её ударили в самое сердце. Не только за себя, но и за Артемия, которого она любила и, возможно, слишком сильно привязывалась. С болью она видела, как слова Кати отразились в его глазах, как они заставили его отстраниться от неё.

Она почувствовала прилив гнева. Хотелось повернуться и поставить Катю на место, объяснить ей, что она не имеет права судить о человеке, не зная его, что Артемий добрый и заботливый, несмотря на внешность, что его забота и доброта заслуживают уважения. Но прежде чем она успела повернуться, Артемий, словно угадав её намерения, схватил её за руку и покачал головой.

– Не надо, Вика, – его голос был тихим, но в нём звучала уверенность. – Не стоит сердиться на таких людей. Они существуют для того, чтобы мы смотрели на них и старались быть совсем другими, более терпеливыми и понимающими. Иногда нужно понимать, что за внешней оболочкой может скрываться доброта и ценность. – его слова заставили её задуматься, и, хотя гнев ещё не утих, она почувствовала, что он прав.

 

Она послушала Артемия. Поэтому, как бы ни хотелось ей вступить в спор с Катей, она подавила в себе этот порыв.

Но остаток пути она злилась на то, что Катя, словно не имея сердца, может так просто ранить и унизить человека, даже не понимая, сколько боли она причиняет своими бессердечными словами. Ей было больно ещё и от того, что Артемий, похоже, как будто привык к подобным комментариям, к тому, что его осуждают за его бедность и за его внешний вид. Но, собравшись с мыслями, она вспомнила старую поговорку: «Придорожная пыль неба не коптит», и слова Кати перестали казаться такими важными.

Вика, словно негласно давая понять Кате, чтобы та замолчала, нагнулась к нему и, с нежностью, поцеловала в щёку, а потом, как бы ища защиты, положила голову ему на плечо.

– Знаешь что? – сказала она ему, её голос был полон тепла и любви.

Он, словно улавливая её настроение, переплел свои пальцы с пальцами её руки и, с нежностью, сжал их.

– Что? – спросил он, и в его голосе чувствовалась забота.

– Ты для меня самый лучший на свете человек, – сказала она, глядя ему в глаза, и в её голосе было столько любви, что она сама от этого растрогалась.

Она почувствовала, что он тихо рассмеялся, и сама, невольно, улыбнулась, потому что ей нравился его смех.

– По сравнению с кем? – спросил он, словно дразня её.

– По сравнению со всеми, – ответила она, без всяких сомнений.

Он поцеловал её в макушку, от его поцелуя её тело наполнилось нежностью. После этого он произнёс:

– Ты тоже для меня лучше всех, Вика. Ты самая лучшая, – его слова звучали, словно клятва верности.

Когда автобус подъехал к нужной остановке, они, как будто два любящих голубка, шли по проходу взявшись за руки, он впереди, Вика за ним, словно она пряталась за его спиной от всех невзгод этого мира. Поэтому он не видел, как она развернулась и, в отместку за оскорбление Артемия, пихнула Катю, которая заслужила такой пинок, так как выражение её лица не оставляло ей выбора.

 

Когда они подошли к её квартире, Артемий, словно хозяин дома, взял ключ из её руки и, ловким движением, открыл дверь. Ей было немного странно видеть, насколько уверенно и комфортно он почувствовал себя в её доме, как будто он был его частью. Когда они вошли, и он, так же уверенно, закрыл дверь на задвижку, Вика, по привычке, попыталась включить свет в прихожей, но лампочка не загорелась. Электричества не было. Артемий, как будто это был его дом, с любопытством, осмотрел электрический счётчик, с которым, к её удивлению, всё оказалось в полном порядке. Телевизионное шоу на сегодня отменялось, но Вика не слишком расстроилась, потому что они всегда находили чем себя занять, главное, что они были вместе. Им было просто хорошо вдвоём, а всё, что было вокруг, казалось неважным, и они с легкостью приспосабливались к любым обстоятельствам, пока были вместе.

 

– Плита у вас электрическая или газовая? – спросил Артемий, словно собирался что‑то сотворить, и Вика, несколько сбитая с толку его вопросом, ответила:

– Газовая, – с любопытством наблюдая за ним. Он, словно находясь у себя дома, сбросил обувь и, как будто чувствуя себя на кухне, как рыба в воде, уверенно направился туда.

– Я собираюсь кое‑что для тебя приготовить, – сказал Артемий, и от его слов у неё забилось сердце от предвкушения.

– Ты умеешь готовить? – спросила она, с нескрываемым удивлением.

Он, как будто не слыша её вопроса, открыл холодильник и начал, не спеша, перебирать продукты, словно выбирая ингредиенты для волшебного зелья.

– Да. Я люблю готовить, а потом пробовать то, что получилось. Но больше, пожалуй, я люблю что‑то мастерить и ремонтировать, так же, как ты любишь рисовать, – Артемий, словно фокусник, вынул какие‑то продукты из холодильника и поставил на плиту сковородку. Вика, не сводя с него глаз, прислонилась к рабочему столу и, затаив дыхание, наблюдала за ним, словно завороженная. Он даже не заглядывал в рецепт, просто наливал и выкладывал что‑то в миски, а потом всё перемешивал, не пользуясь мерной ложкой. Она никогда не видела, чтобы её отец хоть что‑то делал на кухне, словно эта территория была для него запретной. Она была уверена, что большинство мужчин были на него в этом похожи, и даже не мечтала о том, что встретит мужчину, который умеет готовить. Но, увидев, как Артемий хозяйничает на кухне, она поняла, что ошибалась, и все её стереотипы разрушились, как карточный домик.

– Что ты готовишь? – спросила она его, и, словно маленькая девочка, подтянулась и уселась на рабочий стол, чтобы быть ближе к нему.

– Оладьи, – ответил Артемий, словно совершая магию, подошёл к ней с миской в руке и окунул в смесь ложку. Он, словно предлагая попробовать кусочек счастья, поднёс ложку к её губам. Тесто для оладий – это её слабость, и такого вкусного теста Вика никогда не пробовала, словно его готовил искусный кулинар.

– Супер, – оценила она, облизывая губы, и в её глазах отражалось наслаждение.

Он поставил миску рядом с ней, нагнулся и поцеловал её. Тесто для оладий и губы Артемия – это было как кусочек рая, подумала она. Из неё вырвался легкий стон, едва слышный, но красноречиво, давая понять Артемию, как ей нравится это сочетание. Он рассмеялся, но не прервал поцелуя. Смех смешивался с нежностью его губ, и это совершенно растопило её сердце. Счастливый Артемий был просто идеален, он сводил её с ума в самом хорошем смысле этого слова. Вике хотелось больше узнать о мире, который нравился Артемию, и, по‑своему, она хотела подарить ему этот мир.

Когда он целовал её, она задумалась о любви. У неё никогда раньше не было такого близкого друга, такого понимающего и заботливого, и поэтому ей было не с чем сравнить свои чувства. На самом деле, до Артемия она никогда не хотела иметь никаких серьезных отношений с парнями. В её семье она видела отвратительное отношение отца к матери, и это сформировало в ней глубокую неприязнь к мужчинам и недоверие к ним.