Увидеть свет. Роман

На следующий день Артемий снова зашёл к Вике. Вместе они опять смотрели своё любимое шоу, смеясь над шутками и перекидываясь короткими репликами. В какой‑то момент, неожиданно для самой себя, она спросила его, почему его назвали таким необычным именем. Он ответил, что не знает, как будто, никогда об этом не задумывался. Не подумав, прежде чем сказать, Вика, поддавшись импульсу, произнесла: – Так тебе можно спросить у своей мамы, почему она тебя так назвала.

Артемий, словно окаменев, просто посмотрел на неё, и в его глазах появилась какая‑то непонятная Вике печаль. Он, с какой‑то тяжестью в голосе, ответил: – Сейчас для этого слишком поздно.

Вика не поняла, что он хотел этим сказать. Умерла его мама, или она отказалась от него? Они были друзьями уже несколько недель, но она, на самом деле, почти ничего о нём не знала, как не знала и того, почему ему негде жить. Ей очень хотелось спросить его об этом, но она боялась, что он не захочет делиться с ней своими переживаниями, и не была уверена, что он ей расскажет. Ей казалось, что у него какие‑то серьёзные проблемы с доверием, и, наверное, она не могла его за это винить, после того, что с ним произошло.

 

Вику всё больше и больше беспокоило то, что на улице с каждым днём становилось холоднее, и осень, с её теплыми деньками, уступала место зиме, с её ледяным дыханием. В итоге, наступили дни, когда стало по‑настоящему холодно, и пронизывающий ветер гонял по улицам опавшие листья. Если у Артемия не было электричества на чердаке, то и обогреваться ему было нечем. Вика надеялась, что у него хотя бы есть какие‑то теплые одеяла, чтобы укрываться от холода, но она не была в этом уверена. Она понимала, как ужасно она будет себя чувствовать, если он вдруг замёрзнет и умрёт из‑за её бездействия. Она не могла этого допустить. Она решила, что нужно срочно поискать дома ненужные одеяла и старую зимнюю одежду, которую она уже переросла, чтобы отдать их Артемию, тем самым спасая его от холода.

Скоро должен был выпасть первый снег, и зима уже дышала в затылок, поэтому Вика решила навести порядок на своём балконе, так как он был открытый и не застеклённый. Она уже выбросила кое‑какие ненужные вещи, поэтому ей оставалось только вынести старое кресло и подмести, что не должно было занять у неё много времени. Но Артемий, словно чувствуя её тревогу, настоял на том, чтобы помочь ей, и, как всегда, она не смогла ему отказать.

Он задавал Вике много вопросов о рисовании, о технике и стиле, и ей очень нравилось, что его, как будто, по‑настоящему интересует то, чем она так увлечённо занималась. Она с удовольствием показала ему свои рисунки, наброски и даже регалии, которыми была награждена за свои работы на различных выставках. Вместе, весело переговариваясь, они вынесли старое, скрипучее кресло к мусорным ящикам, и вернулись обратно в квартиру, словно вернулись домой, в свою маленькую крепость.

Артемий вымел всё с балкона сам, настояв на том, что Вике не нужно это делать. Пока он деловито орудовал веником, Вика, с улыбкой, сидела по‑турецки на своей кровати, наблюдая за ним через балконную дверь. Она понимала, что не ленится, и не хочет увиливать от работы. Он просто уговорил её посидеть, пока он всё сделает сам, и она с радостью согласилась. Видно было, что он увлечён работой, и отдает себя этому делу полностью. Возможно, это работа отвлекала его от грустных мыслей, и поэтому он с такой готовностью помогал ей во всём. Ей было так спокойно и хорошо на душе, что она не хотела, чтобы этот день заканчивался.

 

Закончив работу на балконе, Артемий, с улыбкой на лице, подошёл к ней и, словно усталый путник, упал рядом на кровать. Вика, с удовольствием, наблюдала за его раскрасневшимся лицом и растрепавшимися волосами.

– Почему ты решила заниматься рисованием? – неожиданно спросил он, повернувшись к ней.

Вика, немного опешив от этого вопроса, посмотрела на него. Артемий, словно её зеркальное отражение, тоже сел по‑турецки и с неподдельным любопытством смотрел на неё, ожидая ответа. В эту минуту, внезапно и неожиданно для себя, она поняла, что он, наверное, лучший друг из тех, кто у неё когда‑либо был, а они, при этом, почти ничего не знали друг о друге. Она вдруг осознала, что у неё были друзья в школе, но по очевидным причинам Вике никогда не разрешали их приводить домой. Мать всегда переживала, что отец может проявить свой несносный характер, и об этом пойдут ненужные разговоры. Ей никогда не разрешали бывать в чужих домах, но она никогда не знала причины. Возможно, её отец не хотел, чтобы она ночевала у подруг, потому что Вика, невольно, могла увидеть, как хороший муж должен обращаться со своей женой, и её отцу было бы неловко перед дочерью. Вероятно, он хотел заставить дочь поверить, что его ужасное отношение к её матери – это норма, и что так и должно быть.

Артемий был её первым другом, который бывал в их квартире, её первым гостем. И он первый друг, знающий, насколько сильно она любит рисование, и он ценит её талант. А теперь он был ещё и первым другом, который, с неподдельным интересом, спросил, почему она решила заниматься рисованием, а не танцами или чем то ещё.

Вика, чувствуя, как внутри неё нарастает волнение, не сразу нашла, что ответить. Она встала с кровати, подошла к столу, словно ища там ответ на его вопрос, и принялась что‑то раскладывать и перебирать, обдумывая его вопрос.

 

– Мама мне рассказывала, что когда я была совсем маленькой, и мне в руки попадали карандаши или маркеры, я начинала рисовать не только на бумаге, но и на стенах, на полу, на мебели, – начала Вика свой рассказ, задумчиво глядя на стол. – Понятно, что дети активно исследуют окружающий мир, и, в том числе, возможности карандаша оставлять след на поверхности, – продолжила она, словно вспоминая себя маленькую. – Их завораживает сам процесс, когда из «ничего», благодаря их действиям, появляется кусочек нового мира. Когда мне исполнилось десять лет, мама, заметив мой интерес, зарегистрировала меня на сайте, где обучали рисованию, – продолжила Вика, словно переносясь в прошлое. – Периодически я получала задания, что необходимо изобразить, и у меня появлялся повод для исследований и экспериментов. Однажды мне задали нарисовать серию рисунков о растениях, на разных стадиях роста. Для этого мы с мамой посадили семена в горшки, и каждый день я наблюдала за тем, что происходит с ними, периодически делая зарисовки. Я изучала строение листьев и цветков, отслеживала, как меняется цвет и форма, в зависимости от стадии развития. Изображая с натуры объекты, мы их изучаем и запоминаем, – заключила Вика. – А ещё начинаем шире смотреть на мир и видеть всё другими глазами, замечая такие детали, на которые раньше не обращали внимание. К тому же, когда я рисую, я получаю определённую разгрузку, словно отключаюсь от всех проблем, и забываю обо всём, что происходит вокруг. При этом, у меня появились подопечные, о которых я заботилась. Я поняла, что делая что‑то хорошее, ты получаешь не только моральное удовлетворение, но и определённую награду, – закончила она свой рассказ, посмотрев на Артемия.

Вика чувствовала на себе его пронзительный взгляд, когда он спросил: – Награду за что?

Вика, пожав плечами, ответила: – Если ты что‑то делаешь с любовью и желанием, то будь уверен, ты обязательно получишь за это награду, – с уверенностью в голосе сказала Вика. – Например, растения вознаграждают тебя пропорционально отданной им любви. Если ты с ними жесток, или пренебрегаешь ими, ты от них ничего не получишь. Но если ты правильно ухаживаешь за ними и любишь их, они подарят тебе овощи, фрукты или цветы. Так же и с животными, как мы к ним относимся, так и они проявляют к нам свою любовь и привязанность. – Вика обвела взглядом свою комнату, посмотрела на стол и полки, на которых всё было убрано, как будто подводя итог своим словам. Потом она вышла на балкон и, прислонившись к перилам, посмотрела вдаль, словно ища подтверждение своим словам в окружающем мире.