Увидимся в Сен-Тропе
Несмотря на всё вышесказанное, признаюсь, она мне даже нравилась. Тюнинг всегда была весёлой. Всегда. Очень компанейской и лёгкой в общении. Эля убеждала меня в обратном. Говорила, что Бэлла, прожжённая, как бывалая лиса, только и хочет ей насолить. Я была с ней не согласна. Видите ли, на фоне наших ровесниц, порой лицемерных, преимущественно скучных, предсказуемых, часто не обладающих собственным стилем и, как правило, не способных сло́ва сказать без родительского одобрения, она сильно выделялась. Своим свободным характером, собственным мнением и непослушанием родителям. Казалось, она, как бабочка, живёт одним днём. Эмоциями. Чувствами. Искренне. Возможно, это ужасно глупо, но это не могло не нравиться.
О Бэлле было известно не много. Все слышали только, что у неё богатые родители. По её словам, отец умер несколько лет назад, оставив огромное состояние им с мамой, которая жила в Монте‑Карло. Про маму она рассказывала мало. В основном только то, что та вечно была не довольна дочерью. И что она интеллигентная женщина, доктор. Ещё мы знали, что Бэлла поздний и единственный ребёнок, мама родила её чуть ли не в сорок лет, поэтому излишне опекала и не давала спокойно жить. По этой причине Бэлла сбежала из Монте‑Карло, когда ей исполнилось шестнадцать, в Москву, к тёте, и с тех пор живёт здесь, совершенно не имея желания возвращаться. У неё была какая‑то непонятная, почти французская фамилия, которую никто не мог запомнить и правильно выговорить. То ли Бардо, как Бриджит. То ли Бордо, как вино. Она всегда была ярко одета в знаковые бренды. В её коллекции, наверное, была вся цветовая палитра сумок «Биркин». Вечерние платья от‑кутюр, бриллианты, эксклюзивный парфюм ценой в машину, и часто её подвозили роскошные «бентли» и «роллс‑ройсы». Она же до последнего была крайне скромна и ничего не говорила о своём сказочном состоянии, которое оставил её отец.
Многие в тусовке, если не сказать все, велись на её богатство и не замечали её «лёгкого» поведения, вернее, конечно, замечали, но делали ей скидку, как в «чёрную пятницу». Говорили, что мама‑то у неё ведь порядочная, уважаемая женщина. Доктор, наконец. К тому же недовольна образом жизни дочери и постоянно ругает её за это. А Бэлла просто безмозглая тусовщица. Ещё слишком молодая. И уверяли, что обязательно перебесится. В семье же не без урода! Вот такие чудеса творят деньги: на время всё‑таки могут немного прикрыть нелицеприятную правду и сдержать гул осуждений.
Несколько месяцев назад произошёл случай, когда схлестнулись добро и зло. Эля и Бэлла. В последней битве за титул центровой богемной красотки компании.
Мы приехали на ужин в наш любимый итальянский ресторан «Марио» с общим другом. Я очень любила это место. Тут было атмосферно, весело и вкусно. Но за тем, чтобы вкусно покушать, приходили, конечно, в основном мужчины. Девушки являлись разодетые в пух и прах в надежде подцепить кого‑нибудь из присутствующих. Самые шустрые даже платили официантам, чтобы те оповещали их, когда приезжают интересующие их тузы. Нам с Элей нравилось это заведение, потому что наблюдать за всем этим спектаклем было гораздо интереснее, чем новую постановку в театре. Серьёзно. Войдя внутрь, вы сразу же окунались в непередаваемую атмосферу фабрики тщеславия, богатства и эйфории. Белые скатерти, живая музыка, полумрак, свечи, сверкание бриллиантов вперемешку с блеском фейковых стекляшек, надменные официанты и самая разношёрстная и одновременно любопытная публика. Наши ровесники, конечно, редко сюда ходили, в основном предпочитая места молодёжные и, соответственно, намного проще. Поэтому преимущественно тут была взрослая публика, нам с Элей это обстоятельство импонировало больше всего. Если среди ровесников возникало чувство, что ты на утреннике в детском саду, то среди людей взрослых было солидней. По крайней мере, нам.
В тот вечер мы были очень нарядны, впрочем, как и обычно по пятницам. Я надела опасно короткое чёрное платье с металлическими золотыми медузами на груди от «Версаче». Загар после отдыха с мамой на Мальдивах даже месяц спустя ещё не успел смыться. И покидая салон красоты, где девочки меня уложили и сделали мейкап в стиле Ким Кардашьян, я была собой безмерно довольна. Как говорит один мой друг‑гей, не выходи из дома до тех пор, пока сама не захочешь себя в зеркале. В тот вечер я это отчетливо почувствовала, любуясь своим отражением.
Эля выглядела как главная героиня фильма «Лицо со шрамом». На ней было изумительно красивое изумрудное платье с рисковым разрезом почти до бедра. Волосы были элегантно уложены в аккуратные голливудские локоны, которые ей безумно шли.
Не хочу хвастаться, но всё же скажу, что, где бы мы ни оказались, сразу же приковываем к себе всеобщее внимание. Только, естественно, делаем вид, что нам это совершенно безразлично и у нас в планах только выпить шампанское и вкусно покушать. Ну, вы поняли. Тот вечер не был исключением.
– Посмотри, кто здесь! – затаив дыхание, сказала мне на ухо Эля, не успели мы сесть за стол.
– Где?
– Ну вон же, через два стола справа!
– Так там же много народу. Кого ты конкретно имеешь в виду?
– Естественно, самого симпатичного!
– Брюнета с проседью и ослепительной голливудской улыбкой?
– Угу.
– Ну да, импозантный мужчина, правда выделяется. Может, потому, что у него такой идеальный бронзовый загар? – я рассмеялась.
– Да, он такой секси… похож на Ричарда Гира из «Красотки» – вздохнула Эля.
– А кто это?
– Блин, Ева. Ну какой же ты порой тормоз! Ты что, новости не смотришь, журналы не читаешь?
– Этого никто уже не делает. Всё, что ты перечислила, – прошлый век!
– Ясно всё с тобой! – Эля, театрально переигрывая, закатила глаза. – Это же Андрэ Бонье! Только не упади со стула, на котором ёрзаешь.
– Я не ёрзаю! Просто платье слишком уж короткое, не могу расслабиться. Ну, так и кто он?
Меня раздражало, что Эля специально отвечает недомолвками, чтобы я расспрашивала больше. А она с видом профессора продолжала цедить информацию:
– Это один из богатейших и влиятельнейших людей страны.
– Удивила. Тут, по‑моему, других не бывает.
– Знаешь, в чем твоя проблема? Ты пропускаешь всегда всё самое интересное, потому что думаешь, что знаешь всё лучше всех.
– Иди ты.
– Андрэ не просто богатый, он ещё и самый щедрый и галантный в мире sugar daddy[1].
– Тогда уж sugar Andy! ‑Ева покатилась со смеха. ‑Но, тебе‑то откуда известно какой он?
– У меня есть свои инфоканалы, – деловито резюмировала Эля, не обращая внимание на смех подруги. – Мне рассказала моя маникюрша, а к ней ходит Марина.
– Марина? Твоя домработница?
[1] сладкий папочка, богатый покровитель.
