Ужас из глубин и художники из Сквот-Тауна

– Так что, ты говорил, тебе приснилось? – переспросил Фабрицио – толстый весельчак, называющий себя «гражданином вселенной».

– А я так и не ложился, – гордо сообщил с подоконника Юлий, не отрываясь от своего занятия. Он вырезал из глянцевого журнала очередную фигурку, чтобы присоединить ее к прочим, составляющим грандиозный коллаж в семи частях «Портрет эпохи».

Дверь соседней мастерской распахнулась и на пороге появилась девушка в кислотно‑ желтых брюках и футболке, украшенной разноцветными пятнами. В руке ее подобно весам Фемиды покачивался загипсованный лифчик на вешалке, оклеенной ярко‑синим скотчем.

– Так чего стряслось‑то? – поинтересовалась она. – Нас опять выселяют или дебаты об искусстве?

– Хотите верьте, хотите нет, – начал Аркадий. – Третью ночь уже такое снится, будто клип; только вспомню, до сих пор поджилки трясутся. Значит, так: сперва в джунглях дикари пляшут вокруг столба, а к нему привязан…

– Директор нашей галереи! – перебили его. – Хотя его даже жрать будет противно.

– А потом на передний план из контражура выдвигается такая дрянь… нет, я лучше нарисую, сами увидите.

Пошарив в кармане, Аркадий извлек огрызок желтого воскового мелка и вскоре на стене возникла более чем устрашающая фигура. Существо ростом с крупного мужчину с туловищем, покрытым чешуей, полураскрытыми кожаными крыльями и мощными задними лапами. Когти на них более всего походили на букет среднего размера мастихинов, которые кому‑то понадобилось заточить до остроты бритвенного лезвия и немного согнуть. Но самое омерзительное впечатление производила голова, представляющая собой комок щупальцев, покрытых слизью. Они полностью скрывали лицо или что там еще было у кошмарного существа. От этого нарисованная фигура казалась еще более неприятной.

Ужас, который невольно испытали все присутствующие, не был сродни тому, который поднимается к горлу при виде несущегося на тебя автомобиля или банды агрессивных и явно неадекватных подростков. И даже не тот страх, который испытываешь при просмотре хорор‑фильма. Как будто из глубин сознания поднималось что‑то полузабытое, воспринимаемое лишь инстинктом, но от этого не менее жуткое и омерзительное.

– А ведь и мне такое же снилось, один в один, – раздалось несколько голосов.

На свет появились изрядно помятые наброски на тетрадочном листе в клетку, клочке от упаковки «куры‑гриль» и папиросной пачке. В общих чертах изображение совпадало. Причем на одном наброске «модель» стояла в классическом повороте «три четверти», на другом – в профиль, подняв несколько щупалец, полулежа, расправив крылья.

Еще некоторые подтвердили, что и они имели удовольствие наблюдать чешуйчато‑крылатый кошмар. Тут же заспорили о достоверности изображения – количестве щупалец, степени изогнутости когтей и наличии хвоста.

– А звуковое сопровождение там, – продолжил Аркадий. – Послушаешь и сразу мороз по коже. Слова – язык сломаешь, а все понятно. Мертвый бог спит в своем доме… Сейчас воспроизведу: Пх'нглуи мглв'нафх Ктулху Р'льех вгах'нагл фхтагн. И будто целый стадион бубнит вполголоса.

– А дом в древнем городе на дне какого‑то водоема? – спросил Юлий, отложив в сторону наполовину изрезанный «Космополитен».

– Тебе тоже это снилось? – поинтересовался Фабрицио, затягиваясь «Примой». – А говоришь, не спал совсем.

– Спал, но без кошмариков. Просто у меня совершенно случайно сохранилась одна заметка. Но я ее уже приклеил. Пошли ко мне в мастерскую.

В студии, которую когда‑то сделали из двухкомнатной квартиры, было буквально негде повернуться. Пачки «Домашнего очага», «Загородной недвижимости» и всевозможные изделия полиграфической промышленности громоздились во всех углах и образовывали настоящий лабиринт посреди помещения. Стены снизу доверху занимали громадные листы картона, частично заклеенные вырезками из журналов, кусками фольги и ткани, какими‑то этикетками и обрывками газетных листов. Центром одного из коллажей был силуэт толстого кота, вырезанный из летнего городского пейзажа. Кот занес лапу над сбившимися в кучу полуодетыми красотками, вырезанными из мужского журнала. Здесь же красовалось фото навороченного унитаза, из которого виднелась голова известного певца.

– Где оно было? Ага, вот здесь!

Между расплющенной пачкой доперестроечного грузинского чая и осколком толстой виниловой пластинки обнаружилась страница из журнала «Вокруг света», рубрика «Листая старые страницы».

«В одном из районов Гонконга обнаружены представители неизвестного доныне культа. В помещении заброшенного склада найдены останки как минимум десяти человек, а также в большом количестве – собак и кошек. Они были выложены в виде круга, центром которого являлась статуэтка неизвестного создания, поставленная на бетонный блок, перемазанный красно‑бурым веществом. «Это бог Ктхутку, пришедший со звезд, – сообщил один из арестованных. – Скоро звезды установятся определенным образом и он проснется. Он и его народ поднимутся из морских глубин». Примечательно, что материал, из которого сделана статуэтка, так и не удалось идентифицировать. Также в указанный период времени в окрестностях были отмечены многочисленные групповые галлюцинации и случаи обострения в расположенной неподалеку психиатрической лечебнице».

– Они пришли со звезд и принесли свои изображения, – торжественно произнес сюрреалист Марк, вылетевший со второго курса института киноинженеров.

– Чего‑чего?

– Ну, раз они принесли их с собой, значит, изображения сделаны из тамошнего материала.

– С чего ты это взял, что они принесли их с собой?

– Не помню, само изо рта вылетело. Хотя мне под утро тоже что‑то снилось: будто общая панорама, потом наплыв и голос за кадром произносит насчет звезд и еще много чего, не запомнил.

– Короче, ясно: перебаламутил ты всех, Юл, своей писулькой. А мне сегодня к тетке на день рождения; и как с такой невыспанной физиономией заявлюсь?

– Да ты у нас оказывается второй Кашпировский! Поаккуратнее, что ли, а то в следующий раз начитаешься чего не надо, а у народа крышку сорвет.

– Слушай, а может ты «Эммануэль» почитаешь перед сном? А вся лестница кайф словит…

Все потихоньку разошлись, оставив творца коллажей наедине со своими произведениями.

– А все‑таки у него было десять щупалец, и шевелились они одновременно, – на прощание донеслось с лестницы.

 

Наши дни.

Тот же российский город

 

– Они пришли со звезд и принесли свои изображения, – наставлял подчиненных Ясир, выдыхая дым, запах которого мог бы послужить причиной для тесного знакомства с органами охраны порядка.

Обычно он не позволял себе такой неосторожности. Но теперь, когда звезды вот‑вот займут определенное положение и все станут как Великие Старейшины, это не имело значения.