В поисках шестого океана. Часть первая. Безмятежность

Ставр, брат Сэма, был старше его на шесть лет и уже почти два года ходил на промысел краба.

– Как же мы его увидим?

– Можно попросить отца взять нас в море. А можно просто спрятаться на корабле. Я знаю, как проникнуть, чтобы никто не заметил, и где можно укрыться.

– Ты авантюрист, Сэм!

– Но ты же хочешь посмотреть на китов?

– Хорошо, – подумав, ответила я. – Когда отходит траулер?

– Завтра в шесть утра.

– А его маршрут точно пройдет мимо китов?

– Слушай, я китами не управляю. Скорее всего, так.

На следующий день, в пять утра, мы уже сидели в трюме «Буяна». Было холодно и страшно хотелось спать. Я таращила осоловевшие глаза, стараясь делать вид, что мне всё нравится и я готова к приключениям, но на самом деле ругала себя за то, что влезла в эту авантюру. Что я, китов не видела, что ли? Ну, положим, белых я действительно не видела, но мне казалось, стоит представить касатку, только полностью белого цвета – вот и получится белый кит.

Мы сидели в трюме долго, я всё же заснула. Потом на палубе что‑то крикнули на неизвестном мне языке, и Сэм сразу затормошил меня:

– Слышишь: «справа по борту»! Просыпайся, спящая красавица, всех китов проспишь!

Мы потихоньку вылезли на палубу и, конечно, сразу были замечены матросами.

– Нил! – позвал кто‑то. – Здесь твой мальчишка, да ещё с дружком!

Нил Найколайски был суров, но не жесток. Я думала, он отвесит Сэму очередную затрещину или вовсе размажет о стену, но он сказал только:

– Дома поговорим.

Мне показалось, что в своей бороде он прячет улыбку.

Потом обратился ко мне:

– С этим обормотом всё понятно, а мадемуазель Софи что здесь делает?

Я начала сбивчиво отвечать, что очень хотела посмотреть на белых китов и что это я уговорила Сэма провести меня на «Буян».

Поворачивать обратно из‑за нас было невыгодно, поэтому капитан маршрута не изменил, только по рации сообщил на берег о «безбилетных пассажирах».

На нас с Сэмом надели спасательные жилеты и, пока не начался сам промысел, разрешили остаться на палубе. До этого дня я никогда не была на таких больших кораблях. Папа брал меня с собой на яхты своих друзей. Но даже самая большая из их яхт не могла сравниться с небольшим траулером.

Странное дело, хотя Нил Найколайски обращался с Сэмом сурово, мне почему‑то казалось, что он доволен, что Сэм вышел вместе с ним и братьями в море. Вообще, в море Нил был совсем другим, чем на суше. Его кураж и балагурство сменили сосредоточенность и целеустремленность. Может быть, если бы Сэм почаще видел отца таким, то и сам бы делался на него похож.

В тот раз мы так и не увидели белых китов вблизи, но я узнала, как море меняет людей. Море не терпит трусости или лени. Так же, как острые камни оно превращает в округлые и гладенькие, так и люди становятся совсем другими. И чем севернее, чем суровее море – тем быстрее происходит этот процесс.

Я побывала уже в четырех океанах и теперь думала, что с такими людьми, как Нил Найколайски, я пошла бы даже в пятый, самый суровый – Северный Ледовитый океан. Ведь именно Нил, шериф и спасатели из Датч‑Харбора организовали нашу защиту. И с того новогоднего покушения нас и нашу «Нику» охраняли как национальное достояние. Всех туристов, прибывающих в Уналашку, проверяли ещё в аэропорту в Джуно, а когда в Датч‑Харбор входили незнакомые суда, в порту их всегда встречал шериф с добровольцами.

Дружба моего папы с Нилом Найколайски крепла точно так же, как наша с Сэмом.

 

18. Дружба

 

Было так холодно, что самодельная печка уже не спасала. К тому же ветер выдувал любые намеки на тепло. Мы сидели в «нашем месте», прижимаясь друг к другу от холода. Снег в этот раз выпал глубокий, поэтому велосипеды мы не взяли. Прожорливый огонь стремительно поглощал запасы дров, и я подумала, что в следующий раз нам надо будет притащить с собой ещё веток.

Мне нравилось смотреть на огонь. В нем есть что‑то загадочное.

Мы сидели и молчали. Так часто бывало. Я не всегда хотела вести монологи с рассказами о дальних странах, иногда хотелось просто помолчать. Я называла это «поговорить внутри себя». Сэм чувствовал это и не перебивал.

– Я хотел тебя спросить, – начал Сэм и вдруг закашлялся.

– Ну вот, простудился, – заворчала я. – Это потому, что ходишь без шарфа.

Я стянула с себя белый шарф и хотела замотать шею Сэма.

– Не поэтому, – пробубнил Сэм, отталкивая мою руку. – Я спросить тебя хотел. Ну, это… Как там… Тебе нравится кто‑нибудь из мальчиков?

Мне почему‑то было стыдно отвечать ему, но мы договорились с Сэмом ничего не скрывать друг от друга, и я произнесла:

– Да.

– И кто он?

– Джастин.

– Какой Джастин?

Я возмутилась:

– Как будто в Уналашке сто пятьдесят миллионов Джастинов! Джастин Харрис.

– Джей‑Эйч?

– Можешь называть его и так, но всё равно он Джастин. Так же, как и ты – Сэмуэль.

Тут Сэм засмеялся.

– Ты чего? – опешила я.

– А я вовсе и не Сэмуэль. Я – Семен. А это ближе к Саймону.

– А откуда у вас такие забавные имена?

– Отец по старинным русским книгам смотрел: как называли наших предков при крещении. Вот и получились: Фрол, Ставр, Степан и я.

– Семен, – повторила я необычное имя. – Забавно…

– А ты не отходи от темы. Значит, тебе нравится Джей‑Эйч?

Это стало похоже на допрос, и я уже чувствовала себя виноватой.