В свете вот какое чудо… Книга об аномальных явлениях

– Ушли красные?

Грибники ничего понять не могут. Какие красные? Куда ушли? А мужик объясняет популярно:

– Галахова я в виду имею. Да разве вы на сходе не были? Всех ведь вчера сгоняли. Я один убежал. Стреляли, да не попали.

Только потом дошло до грибников, что встретили они в лесу не кого‑нибудь, а крестьянина Сидорова, потерявшегося больше 60 лет назад. Но эти годы промелькнули для него как один день. И не постарел ведь совсем! Как было ему тридцать с хвостиком, так и осталось. Ни больше, ни меньше.

По рассказам очевидцев, беглец из прошлого исчез так же внезапно, как и появился. С тех пор его никто никогда не видел. Может, лет через 60 снова объявится?

 

В одну утку здесь не стреляют

Павел родом из этого лесного края. Только живёт несколько южнее – на реке Усте, куда, кстати, Ижма впадает. От Переправы это километров десять, не больше. А что значат десять километров, если ты заядлый охотник и любитель порыбачить?!

– Попал я однажды сюда – и с тех пор мне другие места и даром не нужны, – говорит Лукичёв. – Народ здесь друг другу на пятки не наступает, в одну утку не стреляют, зверьё непуганое, среди бела дня бродит без утайки, вот я и жду не дождусь, когда сезон охоты объявят. А дождусь – больно и сладко в груди делается. Беру свое ружьецо и патронташ и – прямой наводкой в лес.

У Павла нет чёткой охотничьей «специализации». Выкуривал из берлоги медведя, гонял зайцев, приносил домой рябчиков и тетеревов, уток и куропаток. В прошлом же году решил добыть барсука – барсучий жир имеет много целебных свойств, а дети и жена болеют часто.

Охоту на барсука в том году разрешили 20 августа. Лукичёв сел в свой старый «УаЗик» с двумя ведущими мостами – иначе в тайге делать нечего – и отправился вместе с двоюродным братом Антоном на своё излюбленное место.

Они не знали, что охота будет объявлена на них самих.

 

Белый омут

«УаЗик» медленно ползёт в гору. Дороги, по сути дела, нет – сплошные выбоины и колдобины. Колёса машины хлюпают в небольших болотцах – их тут видимо‑невидимо.

Смотрю на карту. Ни себе чего! Высота – 106 метров. Но её не ощущаешь. Это не Эльбрус, не Казбек.

Тепло, пахнет дождём. Щеки касается мохнатый мотылёк. Лес вокруг затаённо молчит, охраняет свои секреты.

Павел глушит мотор.

– Вот здесь всё это в первый раз было, – говорит он. – Видишь впереди сухое русло ручья? Так вот, кромка тумана аккурат по нему проходила. Только я приготовился по уткам пальнуть, а их как будто корова языком слизала…

Мы едем дальше. И снова останавливаемся.

– Теперь надо на своих двоих, – говорит Лукичёв. – Про машину на время забудем – бурелом. Мы тогда с братом лесом шли не как сейчас, а наоборот – с северо‑востока, из урочища. И вот примерно здесь я почему‑то забеспокоился. Что‑то не так тут было, что‑то изменилось мгновенно.

Павел не мог это себе объяснить. Но что‑то прокралось в то, что их окружало, затаилось и словно ожидало чьей‑то команды, чтобы сорваться с цепи. Словно какой‑то жуткий смысл вселился в деревья и траву. Даже ветер изменил своё направление. Всхлипывало болото, на реке, у заводей тревожно шептались камыши. И он внезапно понял, что теряет разум, что слышит голоса людей давно умерших, что сам он находится среди них, в том самом временном отрезке.

– Что с тобой? – спросил его Антон. Он увидел, что на лбу брата выступили крупные капли пота.

Этот вопрос вернул Лукичёва в мир, который привычен и понятен. Он пожал плечами:

– Нудьга какая‑то. Может, волки где затаились? А может, гроза собирается…

Но это были не волки и не гроза.

Туманное облако, казалось, выплыло из зелёной мглы леса. В этот момент тяжко крякнула земля – как будто сообщала Павлу и Антону, что их тут совсем не ждали.

– Что это такое? – спросил Антон.

– Сосна упала, – ответил Павел. – От старости, должно быть.

Ухнул филин.

– Неожиданно я увидел, что Антон… спит, – рассказывает Павел. – Глаза у него закрыты, тем не менее, он начинает двигаться к этому туману. Словно его кто‑то круто загипнотизировал. Словно этот туман притягивает, как магнит. Идёт, ничего не соображает. Как будто кто‑то ведёт его за руку. Я хватаю его, а удержать не могу. Туманное облако, как водоворот, начинает всасывать брата. Смотрю: его ног уже не видно.

Что делать? Павел сам не помнит, как это вышло. Ружьё его как бы само собой выстрелило. И хватка белого облака на какое‑то мгновение ослабла. Павел рванул Антона изо всех своих сил. Туман, свернувшись клубком, змеёй уполз куда‑то в непроницаемую фиолетовую тьму, и Антон словно очнулся от летаргического сна.

 

Ничего подозрительного, однако…

Мы долго бродили там, где возникает этот странный белый туман. Но нет, ничего подозрительного. Деревья как деревья, трава как трава. Корнями вверх не растут.

Что же здесь происходит?

Я достал компас. Ага! Вот оно! Стрелка компаса вместо запада указывала на восток, а вместо севера – на юг, потом вдруг начинала крутиться, как сумасшедшая. Это свидетельствовало о высокой напряжённости магнитного поля почвы. Значит, действительно здесь что‑то не так, значит, налицо какая‑то неизвестная аномалия.

Но таких аномальных и геопатогенных зон на территории только одной Нижегородской области десятки, если не сотни. Как правило, в этих зонах люди чувствуют себя подавленно, у них возникают проблемы со здоровьем. Но они, во всяком случае, там не пропадают. Не то, что рядом с этой Богом забытой деревней.

У меня ручных часов не было – я ориентировался по часам в мобильнике. Там значилось вчерашнее число. То есть, получалось, что мы отсутствовали сутки, хотя поездка в Переправу заняла, по моим прикидкам, всего часов пять.

Как говорит Лукичёв, слышал он здесь скрип тележных колёс, чьи‑то шаги, обрывки каких‑то фраз, чудилось, что кто‑то косит траву, что коровы мычат. Павел до сих пор не может понять: на самом ли деле всё это происходило, или же это был акустический мираж из прошлого. А в Малом Содомово видели НЛО. Это что – мираж из будущего?

 

ОТКУДА ЧТО БЕРЁТСЯ?

 

…Солнце заходило – кроваво‑красное. Лучи его тонули в дегтярной воде болота, и кувшинки сворачивались, как от ожога.

– Дым из кузни сметаной к земле стекает – не иначе, как к градобою да к ливню‑косоллёсту, – приговорила деревенский доморощенный синоптик баба Люба. А вообще большая беда должна случиться…