В тени веков. Погребённые тайны (Том I)

Очень скоро на крохотный проулок на шум и истерику высыпало еще несколько человек, недовольных происходящим и желающим узнать, кто чинит беспорядки. Работники порта стали зажигать фонари на стенах, дабы осветить дворик и дорогу. Арон, понимая, что уже не сможет уйти незамеченным, вжал голову в плечи и попытался отстраниться от Сафир, чтобы его хотя бы не застали рядом с ней, держащим за руки.

– Ну, и что тут происходит? Вас бы сейчас закрыть где‑нибудь в Серых Катакомбах, чтобы посидели там с денек вместо того, чтобы мешать добрым людям! Или на шахты, поработать, а то бездельничают только! – послышалась со всех сторон гневная тирада, приправленная бранью и недовольством.

– А‑а, так это безумная Паланио! – выпалила какая‑то женщина, когда фонарный свет разгорелся достаточно, чтобы Арон и Сафир, наконец, предстали горожанам.

Девушка продолжала в припадке что‑то говорить, отмахиваться, плакать, но никто не желал подходить к ней и как‑то успокоить. Все свидетели сцены лишь брезгливо морщились и презрительно смотрели на несчастную сироту, изредка переглядываясь и криво усмехаясь. Некоторые из них искренне не понимали, почему супруги Фарти не отправят сумасшедшую девицу куда‑нибудь подальше из Глациема в какой‑нибудь далекий и закрытый пансион или приют. Им не нравилось такое странное соседство, а кто‑то и вовсе считал, что Сафир непременно рано или поздно накличет беду на город или еще чего нехорошего.

– А ты куда собрался? – тучный мужик неожиданно ткнул пальцем в сторону парня, осторожно пятившегося назад. – О, боги, да это же Арон Нут! Ты‑то что тут делаешь, да еще с этой?..

– Да вот, – промямлил Арон, но тут же выпрямился и продолжил уже твердым и уверенным голосом, – домой шел, а тут она на пути попалась и давай орать. Мне вообще надо было другой дорогой идти, зайти в кожную лавку, да черт дернул шагать здесь. Как‑то не до нее было, хотел пройти мимо, но она прицепилась ко мне, налетела, как чумная птица, разве что глаза не успела выклевать.

– Хах! Это верно, она и такое может вытворить, и не мудрено – вся в мамашу пошла, видать. Дурная кровь, – усмехнулся конторщик и похлопал Нута по плечу, да так, что тот аж слегка прогнулся под увесистой рукой. – Не понимаю, чего твой отец к ней чуть ли не как к дочери родной относится, зачем ему эти проблемы? Он же приличный человек, как и ты, а такое общество выбирает.

– Не будет от нее добра, вот чувствую, помяните мое слово, – встряла в разговор та самая низкорослая женщина, что пряталась за спиной Бэрни. – О ее матери такие слухи ходили и до сих пор ходят, что волосы на голове шевелятся, а как известно, какое дерево, такие и плоды, – она кивнула на Сафир, которая металась из стороны в сторону. Было видно, что девушка немного притихла, будто выбилась из сил.

– Уберите ее отсюда, наконец! – выкрикнул кто‑то. – Сколько можно смотреть на это затянувшееся представление обезумевшей? Она так полгорода поднимет на уши!

Все стали переглядываться – никому не охота было связываться с Паланио, тратить на нее свое время и вести домой, ведь она могла выкинуть по дороге все, что угодно. Ни один из собравшихся не желал обзавестись неприятностями или заразиться сумасшествием – а поговаривали и о таком даже. Но, разумеется, вся болтовня о том, что можно подхватить помешательство, являлись вздором и глупостями, однако досужие сплетни разрастаются точно черная плесень, что отравляет и заражает своими спорами все вокруг.

– Слушай, Нут, может ты доведешь ее до дома, а? – тучный конторщик лукаво прищурился и подбоченился, выставив свой огромный живот вперед. – Раз вы с отцом и так с ней носитесь, то такое мелкое одолжение, которое сделаешь всем нам, для тебя будет сущей ерундой.

Арон не стал возражать, хоть внутри все полыхало от негодования и раздражения, и даже больше не из‑за вынужденности согласиться с предложением Бэрни, а с тем, что Сафир так некстати оказалась на его пути. Своими припадками она испортила ему весь вечер и все планы на него. Он исподлобья осмотрелся и поджал губы: собравшиеся зеваки то и дело посмеивались, глядя на него, явно потешаясь над тем, что ему выпала сомнительная честь составить компанию девчонке. Как же он старательно избегал таких взглядов, и вот – все же оказался под их прицелом.

Всю дорогу Арону пришлось крепко держать Сафир за руку, хоть та уже не сопротивлялась, не вырывалась и не кричала, она была будто в трансе или как лунный ходок в болезненное полнолуние. Довести ее до дома оказалось проще, чем представлялось, и хоть этому парень был благодарен. Паланио медленно передвигала ногами, изредка пошатываясь из стороны в сторону, казалось, она вот‑вот упадет, но этого, к счастью, не произошло. На улице холодало все больше с каждой минутой, ледяной обжигающий ветер подгонял запоздалых в спину, точно торопил их поскорее укрыться под теплой крышей.

– Хороший вечерок выдался, ничего не скажешь. Ты‑то его не вспомнишь, конечно, сколько не рассказывай. – пробормотал недовольно Арон и поднялся на крыльцо «Медвежьей головы», потянув за собой девушку. – А мне каково будет? Только бы без расспросов обошлось, и так провозился с тобой кучу времени.

Он толкнул деревянную дверь и, впустив вперед Сафир, зашел в таверну. Все, кто в столь поздний час заседал в заведении за кружкой мёда и горячей настойкой, в ту же секунду обратили свое внимание на новых гостей. И стоило им узреть тех, кого тоже занесло в харчевню на огонек и в каком состоянии, как разговоры тотчас смолкли.

– Сафир?! Чёрт возьми, что с ней? – из‑за стойки, грубо оттолкнув какого‑то постояльца, выскочил Дорей. – Позови Алту, ну же! – кинул он выглянувшему из кухни мальчугану, и тут же перевел взгляд на Арона, ожидая ответа.

Девушка выглядела нездорово: губы побледнели, с щек сошел румянец, а глаза напоминали мутное зеркало. Ее тело дрожало, руки же были холодны, словно лед, колени подгибались.

– Не знаю, клянусь всеми богами. Я… она натолкнулась на меня в порту вот в таком состоянии, хотя, нет, все было гораздо хуже, чем сейчас. Наверное, у нее был припадок, – парень наконец освободился от Паланио и сразу же ощутил невообразимую лёгкость, точно скинул с плеч гору. – Пришлось вести домой, – на этих словах он поднял голову так, будто совершил какой‑то подвиг и теперь рассчитывал на лестную похвалу и бесконечную благодарность.

Посетители в безмолвии наблюдали за происходящим, ощущая себя не в своей тарелке, переминаясь с ноги на ногу, ерзая на стульях, иногда отводя взгляд в сторону. Кто‑то пытался несколько раз продолжить беседу с приятелем, отвлекая себя и свое внимание от девчонки, но эти попытки обрывались на полуслове и неловкое молчание вновь повисало в воздухе.

Наконец в обеденном зале показалась перепуганная хозяйка таверны. Она, заглянув племяннице в лицо и внимательно разглядев его, сразу же прижала бедняжку к себе.

– Всемилостивые боги! Вот как знала, что не стоило ее отпускать никуда, да ведь разве переубедишь эту упрямицу? – Алта растеряно посмотрела на супруга, чувствуя себя виноватой в произошедшем. – Я отведу ее наверх, чтобы… – тут она запнулась и что‑то прошептала мужу и тот утвердительно кивнул.

– Я… я не хочу, но он сказал… он разговаривал со мной, я слышала его голос, видела его… слышала, как они все… их много…

– Тише, тише, милая, – Фарти тихонько погладила Сафир по плечу и поспешила ее увести с глаз, дабы больше не смущать постояльцев и дать окончательно успокоиться девушке. К тому же, женщине не хотелось, чтобы кто‑то посторонний услышал то, что несчастная болтает в бреду – и без того хватало пересудов.