Власть меча
Он встал и помог Сантэн подняться.
– Я так же голоден, как Шаса, а запах еды слишком хорош, чтобы ему сопротивляться.
Тем не менее, когда завтрак был готов, генерал ел очень умеренно, зато остальные по примеру Шасы набросились на еду с жадностью, тем более что их аппетит разгорелся из‑за трудного подъема на гору. Сэр Гарри нарезал на ломти холодную баранину, свинину и индейку, а Анна раскладывала по тарелкам куски лестерширского пирога со свининой и яйцами, пироги с фруктами, кубики заливного из свиных ножек в прозрачном желе.
– Одно можно сказать наверняка, – с облегчением заявил Сирил Слайн, один из старших управляющих Сантэн. – На обратном пути корзина станет заметно легче.
Насытившись, все устроились на берегу крошечного журчащего ружья. Но вскоре Смэтс прервал отдых компании.
– А теперь, – генерал заставил всех подняться, – теперь приступим к главному моменту дня.
– Идемте, идемте! – Сантэн вскочила первой, веселая, как девчонка. – Сирил, оставьте корзину! Мы заберем ее после.
Они обогнули самый край серого утеса, под которым расстилался весь мир, а потом генерал вдруг резко повернул налево и полез по камням сквозь цветущий вереск и вечнозеленые кусты протеи, вспугнув сахарных медососов, наслаждавшихся нектаром. Птички взлетели в воздух, взмахивая длинными хвостами, сверкая ярко‑желтыми брюшками и негодующе крича.
Только Шаса успевал за генералом; и когда остальные снова увидели эту пару, те уже стояли на краю узкой скалистой лощины, чье дно ковром покрывала яркая зеленая трава.
– Пришли! Первый, кто найдет дизу, получит шестипенсовик! – предложил генерал Смэтс.
Шаса первым ринулся вниз по крутому склону лощины, и, прежде чем остальные успели одолеть половину пути, он уже взволнованно закричал:
– Я нашел одну! Шестипенсовик мой!
Все наконец добрались до дна, и на краю болотистого участка встали в почтительный круг у изящной орхидеи на длинном стебле.
Генерал молитвенно опустился перед ней на одно колено.
– Это действительно синяя диза, один из самых редких цветов на нашей земле!
Цветки, венчавшие стебель, имели изумительный лазурный цвет, а по форме напоминали голову дракона, их разинутые зевы были очерчены императорским пурпуром и масляно‑желтым.
– Они растут только здесь, на Столовой горе, и больше нигде в мире!
Генерал посмотрел на Шасу:
– Хочешь в этом году поднести ее дедушке, молодой человек?
Шаса шагнул вперед, чтобы с важным видом сорвать дикую орхидею и протянуть ее сэру Гарри. Эта маленькая церемония с синей дизой являлась традиционной частью празднования дня рождения, и все засмеялись и зааплодировали.
С гордостью глядя на сына, Сантэн мысленно вернулась ко дню его собственного дня рождения, к тому дню, когда старый бушмен нарек его «Шаса, Хорошая Вода» и танцевал в его честь в священной долине в глубине пустыни Калахари. Она помнила песню, которую сочинил и спел старик, и язык бушменов снова защелкал и зашелестел в ее голове, такой незабываемый, такой любимый…
Его стрелы долетят до звезд,
А когда люди будут произносить его имя,
Он услышит их издали…
Так пел старый бушмен.
И он найдет хорошую воду,
Куда бы ни отправился, он найдет хорошую воду…
Сантэн снова мысленно увидела его, лицо давно ушедшего старого бушмена, невероятно сморщенное, но все равно сияющее изумительным абрикосовым цветом, и она тихо‑тихо прошептала на языке бушменов:
– Пусть так и будет, старый дед. Пусть так и будет.
На обратном пути они все втиснулись в «даймлер», и Анна сидела на коленях сэра Гарри, скрывая его под своим пышным телом.
Когда Сантэн вела машину по извилистой дороге через лес высоких голубых эвкалиптов, Шаса тянулся к ней с заднего сиденья и подстрекал увеличить скорость:
– Давай, мама, ты слишком медлишь!
Генерал, сидевший рядом с Сантэн, придерживал руками шляпу и не сводил глаз со спидометра.
– Нет, это не может быть хорошо. Кажется, мы уже едем со скоростью сто миль в час!
Сантэн повернула «даймлер» и направила машину в белые главные ворота поместья. На их фронтоне танцевали нимфы с кистями винограда в руках – это была работа известного скульптора Антона Анрейта, выполненная им в 1798 году. Название поместья – Вельтевреден – красовалось над скульптурой; с голландского оно переводилось как «вполне довольные». Сантэн купила его у известной семьи Клоте ровно через год после того, как застолбила участок под рудник Ха’ани. И с тех пор не жалела на поместье денег, заботы и любви.
Она сбросила скорость «даймлера» почти до скорости пешехода.
– Не хочу, чтобы пыль села на виноград, – пояснила она генералу Смэтсу, и на ее лице отразилось глубочайшее удовлетворение, когда она посмотрела на аккуратные ряды шпалер, а генерал подумал, что название поместья отражает ее состояние.
Цветные рабочие, ухаживавшие за виноградом, выпрямлялись и махали руками проезжавшей машине. Шаса высунулся из окна и окликал своих любимцев, а они широко улыбались, радуясь тому, что их заметили.
Дорога, обрамленная старыми дубами, шла через две сотни акров виноградника к шато. Лужайку вокруг большого дома покрывала ярко‑зеленая трава кикуйю. Генерал Смэтс привез ростки этой травы с Восточноафриканской кампании в 1917 году, и теперь она разрослась везде. В центре лужайки стояли два высоких столба, между которыми висел «рабский колокол», – его до сих пор использовали для того, чтобы сообщать о начале и конце рабочего дня. За ним возвышались снежно‑белые стены и массивный фронтон работы Анрейта под тростниковой крышей.
Домашние слуги уже спешили навстречу, когда пассажиры выходили из большой желтой машины.
– Обед в половине второго, – коротко бросила им Сантэн. – Оу Баас, я знаю, что сэр Гарри хочет прочесть вам последнюю главу. А нас с Сирилом ждет работа… – Она на мгновение умолкла. – Шаса, куда это ты собрался?
Мальчик бочком подкрадывался к углу веранды, явно намереваясь сбежать. Теперь он со вздохом повернул назад.
– Мы с Джоком хотели потренировать нового пони…
Новый пони для игры в поло был подарком Сирила Шасе на Рождество.
