Власть меча
– Ты!
Он узнал Лотара, но не сделал попытки как‑то приветствовать его. Вместо этого он оглянулся через плечо.
– Мефроу, тут твой безбожный кузен явился из пустыни, словно Каин!
Светловолосая женщина поднялась с другого конца стола, шикнула на детей и жестом велела им оставаться на местах. Ростом она почти не уступала мужу, но, хотя ей было за сорок, выглядела она свежо – хорошо сложенная, с румяным лицом и косами, уложенными на макушке на немецкий лад. Она сложила полные белые руки на бесформенной пухлой груди.
– Чего тебе нужно от нас, Лотар де ла Рей? – требовательно спросила она. – Это дом христиан, почитающих Господа, и мы не хотим иметь ничего общего с дикарями вроде тебя…
Она умолкла на полуслове, заметив детей, и с любопытством уставилась на них.
– Привет, Труди. – Лотар подтолкнул Сару вперед, на освещенное пространство. – Много лет прошло. Ты выглядишь довольной и счастливой.
– Я счастлива благодаря любви Господа, – согласилась его кузина. – Но ты знаешь, что мне редко выпадал достаток.
Она изобразила на лице нечто вроде страдания, и Лотар быстро продолжил:
– Я даю тебе еще один шанс христианского служения. – Он подтолкнул Сару вперед. – Эта бедная сирота… она осталась совершенно одна. Ей нужен дом. Ты могла бы принять ее, Труди, и Господь возлюбит тебя за это.
– Если это очередное твое…
Труди обернулась, бросила взгляд в кухню, на любопытные лица своих дочерей, и тут же понизила голос и зашипела:
– Это еще один твой ублюдок?
– Нет, ее родные умерли во время эпидемии тифа.
Это была ошибка. Лотар увидел, как Труди отшатнулась от девочки.
– Да это случилось много недель назад! Она не заразилась!
Труди слегка расслабилась, и Лотар поспешно продолжил:
– Я не могу о ней заботиться. Мы путешествуем, а ей нужна женщина.
– У нас и так слишком много ртов… – начала было Труди, но муж перебил ее.
– Входи, дитя! – прогудел он, и Лотар подтолкнул Сару к нему. – Как тебя зовут?
– Сара Бестер, оом.
– Значит, ты из фолкеров? – спросил высокий пастор. – Из настоящих африканеров?
Сара неуверенно кивнула.
– А твоя покойная матушка и твой отец были обвенчаны в реформистской церкви?
Сара снова кивнула.
– И ты веришь в великого Бога Израиля?
– Да, оом. Мама научила меня, – прошептала Сара.
– Тогда мы не можем отвергнуть этого ребенка, – сказал пастор своей жене. – Впусти ее в дом, женщина. Господь ее прокормит. Господь не оставляет избранный народ.
Труди Бирман театрально вздохнула и протянула Саре руку.
– Такая тощая и грязная, как негритенок.
– А ты, Лотар де ла Рей, – пастор направил на Лотара палец, – указал ли тебе милосердный Господь на твои ошибки, направил ли твои стопы на путь праведности?
– Пока нет, дорогой кузен. – Лотар отступил от двери, не скрывая облегчения.
Внимание пастора привлек мальчик, стоявший в тени за спиной Лотара.
– А это кто?
– Мой сын Манфред. – Лотар жестом защиты опустил руку на плечо мальчика.
Пастор шагнул ближе и нагнулся, внимательно всматриваясь в лицо Манфреда.
Его большая темная борода ощетинилась, глаза горели фанатизмом, но Манфред смотрел прямо в них и видел, как они меняются. В них засветились тепло, добродушие и сострадание.
– Я тебя напугал, йонг?[1]
Его голос смягчился, и Манфред качнул головой:
– Нет, оом… точнее, не очень.
Пастор усмехнулся:
– Кто учит тебя читать Библию, йонг?
– Мой отец, оом.
– Тогда Господь будет милостив к твоей душе.
Пастор выпрямился и посмотрел на Лотара, выставив вперед бороду.
– Я бы предпочел, чтобы ты оставил мальчика вместо девочки, – сказал он, и Лотар крепче сжал плечо сына. – Он, похоже, неплохой парнишка, а нам нужны хорошие мужчины для служения Богу.
– О нем хорошо заботятся.
Лотар не мог скрыть своего волнения, а пастор снова обратил на Манфреда властный взгляд.
– Думаю, юноша, нам с тобой суждено снова встретиться по велению Господа. Когда твой отец утонет, или его сожрет лев, или его повесят англичане, или его как‑то еще накажет Бог Израиля, приходи сюда. Ты меня слышишь, йонг? Меня зовут Тромп Бирман, Глас Божий. Возвращайся в этот дом!
Манфред кивнул:
– Я приду, чтобы повидаться с Сарой. Я обещал ей.
При этих его словах храбрость девочки иссякла, она всхлипнула и попыталась вырваться из рук Труди.
– Прекрати, дитя! – Труди Бирман раздраженно встряхнула Сару. – Перестань бормотать!
Сара слегка задохнулась и подавила новое рыдание.
Лотар развернул Манфреда от двери.
– Это дитя умеет работать, кузен. Ты не пожалеешь о своем милосердии, – бросил он пастору.
– Посмотрим, – с сомнением проворчал пастор.
Лотар уже направился прочь по тропинке.
– Помни слово Божье, Лотар де ла Рей! – прогудел ему вслед Глас Божий. – «Я есть путь и свет! Верящий в меня…»
Манфред вывернулся из отцовской руки и оглянулся. Высокая сухопарая фигура пастора почти заполняла собой дверной проем, но где‑то на уровне его талии из‑за его спины выглянула Сара – и в свете керосиновой лампы ее лицо было белым, как фарфор, и блестело от слез.
[1] Юноша (африкаанс).
