Власть меча

– Это было потрясающе, мама, и мы нашли один по‑настоящему прекрасный! Тридцать шесть каратов! Да это просто настоящий гигант!

Шаса поставил ящичек на ее стол, и когда Твентимен‑Джонс открыл его, мальчик показал матери бриллиант с такой гордостью, словно добыл этот камень собственными руками.

– Он большой, – согласилась Сантэн. – Но цвет не особенно хорош. И еще… поднеси его к свету. Видишь, он коричневый, как виски с содовой, и даже невооруженным глазом ты можешь рассмотреть вкрапления и дефекты, черные точки внутри камня и трещины в середине.

Шаса упал духом, поняв, что его камень опорочили, а Сантэн рассмеялась и повернулась к Твентимен‑Джонсу:

– Давайте покажем ему нечто по‑настоящему хорошее. Вас не затруднит открыть хранилище, доктор Твентимен‑Джонс?

Твентимен‑Джонс извлек из верхнего кармана жилета связку ключей и повел Шасу по коридору к стальной решетчатой двери в конце. Он отпер дверь и снова запер за ними, прежде чем они спустились по лестнице в подземное хранилище. Он даже от Шасы закрывал замок своим телом, когда набирал комбинацию цифр, а потом воспользовался вторым ключом, прежде чем толстая зеленая стальная дверь с замком фирмы «Чабб» открылась и они вошли в комнату‑сейф.

– Индустриальные камни лежат вот в этих канистрах. – Доктор дотронулся до них, проходя мимо. – Но камни высшего качества мы держим отдельно.

Он отпер стальную дверь поменьше, в задней стене подвала, и снял с заполненной полки пять пронумерованных коричневых бумажных пакетов.

– Это наши лучшие камни.

Он протянул их Шасе как знак своего доверия, и они направились обратно, снова отпирая и запирая каждую дверь.

Сантэн ждала их в своем кабинете; и когда Шаса положил перед ней пакеты, она открыла первый и осторожно высыпала его содержимое на промокательную бумагу.

– Боже мой! – вырвалось у Шасы при виде крупных камней, сиявших мыльным блеском. – Да они сверхогромные!

– Давай попросим доктора Твентимен‑Джонса прочесть нам лекцию, – предложила Сантэн.

Доктор, пряча удовлетворение за мрачным выражением лица, взял один из камней.

– Что ж, мастер Шаса, это алмаз в его естественном кристаллическом виде, октаэдр, восемь граней, – сосчитайте. А вот другой, более сложной кристаллической формы, додекаэдр, двенадцать граней, а остальные здесь не сформированы. Видите, как они скруглены и бесформенны? Алмазы принимают разнообразный вид.

Он положил каждый из камней на открытую ладонь Шасы, и даже его монотонный голос не смог притупить очарование этого сияющего сокровища.

– Алмазы обладают идеальной спайностью граней кристалла, мы называем это зерном, и их можно разрезать в любом из четырех направлений, параллельно плоскостям октаэдра.

– Именно так их режут перед полировкой, – вставила Сантэн. – Следующим летом я отвезу тебя в Амстердам, чтобы ты сам увидел, как это делается.

– И вот этот довольно маслянистый блеск исчезнет, когда камни огранят и отполируют, – продолжил Твентимен‑Джонс, обиженный ее вмешательством. – Тогда весь их внутренний огонь раскроется, как и их высочайшая способность улавливать свет и рассеивать его на краски спектра.

– Сколько весит вот этот?

– Сорок восемь каратов, – сообщила Сантэн, заглянув в журнал. – Но помни, он может потерять больше половины веса, когда его огранят и отполируют.

– Тогда сколько он будет стоить?

Сантэн посмотрела на Твентимен‑Джонса.

– Очень много, мастер Шаса.

Как любому настоящему почитателю красоты – драгоценностей или картин, лошадей или скульптур, – доктору не нравилось выражать стоимость в деньгах, так что он ушел от ответа и продолжил лекцию:

– Теперь мне хочется, чтобы вы сравнили цвет этих камней…

За окнами уже стемнело, но Сантэн зажгла свет, и они еще час сидели над маленькой кучкой камней, спрашивая и отвечая, тихо и внимательно обсуждая, пока наконец Твентимен‑Джонс не вернул камни в пакеты и не встал.

– «Ты находился в Эдеме, в саду Божием, – неожиданно процитировал доктор. – Твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями: рубин, топаз и алмаз… Ты был на святой горе Божией, ходил среди огнистых камней…» – Твентимен‑Джонс смущенно умолк. – Простите. Не знаю, что на меня нашло.

– Иезекииль? – нежно улыбнулась ему Сантэн.

– Глава двадцать восьмая, стихи тринадцатый и четырнадцатый. – Твентимен‑Джонс кивнул, стараясь не показать, насколько впечатлен ее знаниями. – Я уберу это все.

– Доктор Твентимен‑Джонс, – остановил его Шаса. – Вы не ответили на мой вопрос. Сколько стоят эти камни?

– Вы говорите обо всех в целом? – Доктору явно стало неловко. – Включая промышленные и все, что лежат в хранилище?

– Да, сэр. Сколько, сэр?

– Ну, если «Де Бирс» возьмет их по той же цене, что и нашу последнюю поставку, они в общем принесут значительно больше миллиона фунтов стерлингов, – грустно ответил доктор.

– Миллион фунтов, – повторил Шаса.

Но по выражению лица сына Сантэн поняла, что эта сумма для него непостижима, как астрономические расстояния между звездами, которые исчисляются в световых годах. «Он научится, – подумала она, – я научу его».

– Только помни, Шаса, – сказала она, – это не прибыль. Из этой суммы нам придется оплатить все расходы по руднику за последние месяцы, и только после этого что‑то останется. И даже из того, что останется, мы должны будем отдать сборщику налогов то, что причитается по закону.

Она встала из‑за стола, а потом вдруг вскинула руку, останавливая Твентимен‑Джонса, собравшегося уже выйти из комнаты; ей кое‑что пришло в голову.

– Как вы знаете, мы с Шасой в ближайшую пятницу собираемся в Виндхук. Шаса должен вернуться в школу в конце следующей недели. Я сама отвезу алмазы в банк в «даймлере»…

– Миссис Кортни! – Твентимен‑Джонс ужаснулся. – Я не могу этого позволить! Миллион фунтов, помилуй боже! Было бы преступной небрежностью согласиться на такое!

Он умолк, увидев выражение ее лица; губы Сантэн сжались в знакомом ему выражении упрямства, в глазах вспыхнул воинственный огонь. Доктор прекрасно ее знал, знал, как собственную дочь, и так же сильно любил, поэтому понял, что совершил ужасную ошибку, бросив ей вызов, пытаясь что‑то запретить. Он предвидел ее реакцию и теперь отчаянно пытался придумать, как ее отговорить.

– Я лишь за вас тревожусь, миссис Кортни. Миллион фунтов в алмазах могут привлечь каждого хищника и падальщика, каждого грабителя и разбойника на тысячу миль вокруг.