Вологжанка. История русской женщины

– А время сейчас лихое – 1925 год. Царя‑батюшку скинули, а антихрист Ленин, немецкий шпион, слава богу, помер, только земля не приняла. Говорят, его гроб в каменный дом поставили, мавзолей называется. Тяжёлые годины нас ожидают. Большаки душили продразвёрстками, помнишь голод в 1918 году? Еле выжили, белый мох драли в лесу да с мукой мешали, животы от голода пухли. Они не смотрели, что у меня пятеро детишек в доме, даже подушки забрали. Сейчас вроде послабление от власти вышло и работников можно нанимать, земли‑то у нас хватает, её ведь тоже надо обработать! Полдеревни от голода разбежалось или умерло за эти годы. Что дальше будет? Страшно подумать!

Она погладила дочку по спине, прибавив:

– Николай не дерётся, не обидит, а то, что строгий, хорошо. Ты своевольная очень, а дурь в голове быстро пройдёт, как своих детей заимеешь. Главное, здоровьем тебя бог не обидел. Ты работница хорошая, а нам спокойно на душе, что ты в добрых руках. Потом спасибо скажешь! В крестьянской жизни порядок надо соблюдать, иначе быть беде.

– Матушка, милая, пожалейте! – Воскликнула девушка.

Ефросинья топнула ногой и, оттолкнув её, гневно возразила:

– А принесёшь в подоле? Кроме тебя ещё ого «ртов», отец на работе надрывается. Троим братьям нужно земли оставить, чтобы они хозяйством обзавелись, да детишек кормили, а у твоего Ивана десять соток на пятерых. Как жить станете? Значит, часть земли у братьев забрать?

Это была дородная светловолосая женщина, полногрудая с широкими скулами. Маленькие, немного раскосые глаза, небольшой чуть вздёрнутый нос, и крупные губы украшали миловидное лицо.

– Бери коромысло, да натаскай воды в чугун, запарь овса для лошадей! – Приказала она властно.

Анна вышла во двор.

Осеннее яркое солнце затопило заплаканные глаза и осветило её стройную фигуру с пышной грудью и тонкой талией. Поздняя, необычно тёплая пора стояла в этом северном краю. Лес вдали зеленел, но уже подёрнулся многоцветьем. Особенно берёзы постарались одарить напоследок ярко‑жёлтым цветом листьев, как бы прощаясь с тёплым солнышком и подготавливаясь к суровой зиме.

Деревня запаслась вволю ягодами. Люди насушили малины, черники, грибов засолили, как водится, запаслись мукой да картошкой на зиму, наквасили капусты.

Девушка грустно шла к колодцу, вспоминая милого.

«Убегу с ним, куда он скажет», – решила Аня.

Иван уже поджидал её с ведром у колодца. Статный парень, кареглазый и темноволосый, первый плясун на посиделках очень нравился Анне, ни одна девк «сохла» по нему в деревне.

– Ванечка, сегодня жених со сватами за мной приедут. Родители спешат замуж отдать. Что же будет? Конец нашей любви? – Грустно спросила девушка.

– Надо подумать, ты спрячься в овине от него, а я вечером проберусь, как обычно, там и поговорим, решим нашу судьбу, – ответил он, глядя на неё растерянно и ласково.

– Ой, моя, крёстная Божатка, подходит, до вечера! – С испугом воскликнула Аня.

Иван взял своё ведро и быстро ушёл в сторону.

– Анютка, опять с Ванькой воловодишься? Мы с матерью уже пива наварили в горшках глиняных в печке, еды припасли, столы на свадьбу приготовили. Подумай хорошенько, где жить будете? У вас полный дом, и у него в хатёнке битком. Ну, поживёте в брошенной избе. Вон их, сколько заколоченных стоит. А как хозяева найдутся? К матери вернёшься да не одна, а втроём, дело молодое. В овин уйдёте? Там зимой холодно, на севере живём. В нём нужно лён сушить, да зерно обмолачивать, не для этого его построили, – наставляла её крёстная Ольга.

Девушка виновато опустила глаза, и слёзы опять покатились по скуластому лицу.

– Сердцу не прикажешь, – тихо произнесла она.

– Ничего, девка, не печалься, все мы такие были, да родителей затем послушали. Мы же о счастье твоём думаем. А это, муж работящий, достаток в доме и дети здоровые, да чтоб семью любил. Николай Крючков, аж с деревни Иваново за тобой едет, как увидел тебя тогда в селе Покров пять лет назад, к родственникам нашим ездили, помнишь? Так забыть и не может. Его мать заставила на Евдокии жениться, Николай не хотел, но не смог ей отказать. Теперь сам выбрал. О нём люди отзываются с почтением. Бери коромысло да пойдём, ещё много надо сделать дома, яйца сварить в самоваре, да картошкой пора заняться. Я матери пришла помогать, а ты иди за скотиной поухаживай. Вот и ладно будет.

Аня, накормив животных, вернулась в избу.

Девушка подошла к сундуку и достала праздничное парчовое платье, вспомнив о том, что раньше он еле закрывался. Как много хранилось в нём нарядов и шуб! Теперь сундук едва был заполнен до половины, три сарафана да четыре платья, ещё на дне лежала старая шубейка.

Вспомнила, как горько плакала мать, когда один солдат из продотряда в 1919 году забирал тулупы, шубы и платья. Ефросинья спросила не выдержав:

– А наряды девичьи, зачем вам? Что для Красной армии тоже нужно?

Мужик зыркнул на неё глазами и прошипел:

– Ты что против Советской власти? А ну замолчь! А то живо в лагере окажешься на лесозаготовке. Вы кулаки, а в списках середняков числитесь, по‑родственному видать!

Анна оделась и причесалась. Маленькая, ладная, девушка глянула на себя в зеркальце. Небольшие скулы и немного раскосые, сейчас грустные глаза, маленький курносый нос, унаследовала она по женской линии.

Отец всегда подшучивал:

– И какой татаро‑монгол догнал вашу предку?

Мать добродушно смеялась и отвечала:

– Об этом никто не ведает, да и не было их здесь, русичи мы.

Выставив на столы самое лучшее угощение, что имелось в доме, родители вышли встречать жениха.

Анна, в сильном волнении, спряталась в угол за пёстрой занавеской. Она видела недавно Николая на сговоре, когда мужчина приезжал к отцу просить отдать дочку в жёны. Мужчина не был ей противен, но сердце тосковало о милом Ванечке. Николай, коренастый, широкоплечий, русоволосый смотрел на неё тогда ласково и прятал улыбку в усы. Девушка засмущалась и убежала.

Родители и гости шумно вошли в избу. Позвали Аню и усадили за стол с женихом. Мужчина с любовью смотрел на невесту. Её щеки горели огнём, и глаз девушка не поднимала, теребя длинную густую косу. Довольные родители желали молодым счастья, наливая гостям пива и подвигая закуски.

На столе в изобилии расставили солёные грибы, плошки с квашеной капустой, варёные яйца, в чугунах картошка с мясом из баранины. Рядом лежали лук, чеснок, хлеб. Шаньги, рыбники, сметанники, хворост, плюшки, лепёшка с яйцом, ягодник с решёткой и другие пироги, которые занимали половину стола.

Вечерело. Анна поднялась.

– Куда ты? – Тревожно спросила мать.

– Надо мне, – опустив глаза, ответила дочка.

Убедившись, что во дворе никого нет, она быстро пробежала в овин и спряталась наверху. Через минут десять раздался шум чьих‑то шагов.