Вологжанка. История русской женщины
Дороги – всегда это чьи‑то прощания
И чья‑то тревога и грусть,
И данные в спешке родным обещания
– Вы ждите, я скоро вернусь.
(Из стихотворения Нины Стрелковой «Дороги»)
Весна 1934 года принесла новую беду и трудности. Умерла Александра. Тяжело было прощаться с ней. Ни один раз её мудрость помогала выживать в трудное время. Похоронив её рядом с Павлином, глава семейства задумался, как жить дальше.
Дети ослабели от голода и часто болели. Особенно сдала Надежда, средняя сестра Райки, кашель душил её беспрестанно. Еда заканчивалась, несколько десяток картошек на целую семью, вот и всё, что было из припасов. У Николая ещё оставалось ружье, хотя в лесу запретили всякую охоту, да и патронов было в обрез, он решил попытать счастья. Едва рассвело, Николай отравился в лес, но надо было успеть на работу и он, проходив два часа смог подстрелить на последнюю дробь только сойку и лесного голубя, но и они помогли протянуть несколько дней. В колхозе посчастливилось выпросить две горсти зерна. Так дети с приходом весны начали, наконец, выздоравливать.
«Надо как‑то менять жизнь. Иначе следующую зиму не протянем», – печально подумал глава семейства.
Уже многие, бросив всё, получая паспорта всякими хитростями, уезжали из деревни: одни в Вологду, другие в Архангельск.
Николаю поручили отвезти выбракованных лошадей и коров с двумя помощниками в Вологду. Им выдали паспорта. Каждый колхоз выполнял свой план по мясозаготовке, несмотря на то, что сами еле выживали. Долго добирались мужчины через перелески и по разбитым дорогам.
Закончив дела, решили сходить к речке Сухона посмотреть корабли, людей и новую жизнь.
Николай увидел женщину, которая несла в руках большой каравай хлеба.
– Извините, гражданочка. А чтобы купить такой хлеб нужно ли для этого паспорт?
– Вы, что товарищ? Вон через дорогу хлебный магазин, заходите и покупайте!
Николай смутился, но не мог же он объяснить, что в городе не был несколько десятков лет.
Его напарник Иван сказал:
– Другая жизнь, видно неплохо у них. Мы работаем, как крепостные, света белого не видим, а голодаем. Как семью содержать? Порушила новая власть устои деревни. Мои родственники в Рикасиху поехали, а на Северной Двине город закладывают, Судострой называется. Они очень довольны, так как нашли работу и платят хорошо. Я подумываю сняться, там хоть рыба есть. Брошу колхоз, будь он неладен и к ним уеду. Охотиться не дают, землю отобрали, а детей не прокормишь за их трудодни.
Мужчины купили дешёвого хлеба, и пошли к лошадям готовиться в обратный путь.
Вернулся Николай в деревню, тоска охватила его сердце.
«Неужели и дети мои не узнают лучшей жизни, так и будут на работе ломаться и голодать»? – Подумал он с горечью.
– Анютка, – обратился Николай, – паспорт у меня есть теперь, хочу с места этого уходить, нету жизни больше в деревне. Еле‑еле вытянули нынешнюю зиму, и мать потеряли, а следующую ещё хуже будет. Колхоз создали, чтоб крестьянство погубить, сама видишь, как мы бедствуем. Давай корову продадим и уедем в Рикасиху. Рядом новый город Судострой начинают возводить. Я нашёл знакомых с Никольской. Они зовут нас, хвалятся, что неплохие деньги платят в Рикасихе, это районный центр, а если плохо будет, в Судострой переберёмся, там большое дело затевают, корабли будут строить. Как думаешь?
Анна заплакала, помолчала, потом ответила:
– Надо поехать из‑за детей. Здесь жизни нет, совсем оголодали. Хочется, чтобы их судьбы лучше сложились на новом месте. В колхозе как проклятые работаем, а толку нет, всё план повышают, страну кормить надо, а мы кто тогда? Николай обнял её и произнёс:
– Лапушка моя, авось не пропадём. Дети старшие уже подросли, как‑нибудь устроимся. Директор школы хотел давно купить корову, вот ему и продам, а Федорёнку лошадь с телегой предложу. Надо попросить его, чтобы он с нами до Шуйского поехал, так и доберёмся к пристани. А там и по реке до Вологды доедем, оттуда поездом до Архангельска, Рикасиха от него недалеко.
Анна вздохнула и сказала:
– Уйдём из деревни, силы ещё остались, а будущее покажет, правильно ли мы сделали. Никто не знает где лучше, но тут от голода погибать не хочется. Я завтра пойду тоже за паспортом, скажу, что попробую устроиться поваром в соседнее большое село Воробьёво. Надеюсь, твой брат не подведет и выдаст мне документ. Скажу, что только на месяц наймусь на работу. На том и порешим.
Анюта получила паспорт, но на работу не пошла, объяснив это тем, что заболела. Они начались готовиться к отъезду.
Дети обрадовались, оживились, не могли дождаться, когда же поплывут на пароходе, а затем сядут в поезд. Они видели железную дорогу только на картинке в школе и мечтали о предстоящем переезде. Старшая Александра, которой уже было семнадцать лет, особенно была довольна и планировала устроиться на работу в новом городе. Василий хмурился как взрослый и говорил, подражая родителям:
– Чему радуетесь? Неизвестно, что нас ждёт на новом месте.
Шустрая Райка была счастлива совершенно. Она так любила перемены в жизни, что возразила брату:
– В другую школу пойдём с городскими детьми, а там столько интересного будет, я уверена. Школьные книжки дадут на каждого и с картинками! Может и сумка будет у меня красивая, а то хожу с холщовой.
