Воспоминания

Отец семейства выходит из комнаты, чтобы поприветствовать сына. Он не думал, что такая простая и для многих приевшаяся своей обыденностью ситуация будет одним из самых ценных моментов в его жизни. Как же он скучал… Скучал по этим мелочам, без которых невозможно существовать.

– С возвращением, сынок.

– О, пап! Ты уже дома? – они обнялись. – А мама где?

Инициатором прикосновений был Майк. Адам заметил, что сын старается находиться рядом с кем‑то из них, а ведь раньше всегда запирался в своей комнате. Теперь для него важен телесный контакт. Он целует свою мать при каждом удобном случае, чаще всего в благодарность. Он обнимает их обоих при первой же возможности. Таким жадным до ласк и одновременно щедрым на них Майк был лишь в далеком детстве, а потом это медленно сошло на нет. Сын однозначно изменился после произошедшего, и явно в лучшую сторону. Адам был очень рад, что его ребенок не замкнулся в себе и не потерял уверенности в своих силах.

– Сейчас придет, – он смотрит в сторону кухни. – Как прошел день?

– Наверное, могу сказать, что это было лучше, чем я ожидал, но не так уж и хорошо.

– Здравствуй, родной, – Катрина привела себя в порядок и подошла к своим любимым мужчинам, младший из которых крепко ее обнял. – Не стойте на пороге и не шушукайтесь. Мне тоже интересно послушать. Проголодался?

– Если только немного.

– Успел рассказать о своих впечатлениях?

– Мы как раз затронули эту тему, так что ты появилась вовремя.

 

 

* * *

 

Вокруг темно. Он ничего не видит. Где‑то далеко слышатся голоса. Он с большим трудом разбирает слова.

– …Зачем мы пришли сюда?

– Сейчас увидишь… Будет классно!

– …поздно, а мне еще домой возвращаться.

– …ладно тебе.

– Транспорт через раз ходит и…

– …не ной…

– Плохая идея… мне не… Идем наз…

– Трус!.. Придурок!.. Как же ты бесишь!

Черные зловещие тени уничтожает яркий свет. Майку кажется, будто они кричат в агонии, но это лишь его воображение исказило истошный вопль клаксона и визг тормозов. Он отчетливо видит фургон, несущийся прямо на него. Страх парализует не только тело, но и мысли.

Что делать?

Как спастись?

Можно ли спастись?

Лишь одно он понимает наверняка: смерть неизбежна.

Дикая боль прошивает каждую клеточку тела. Он не чувствует больше ничего. Он умирает… Он умирает?! Боже, как же хочется жить! Этого не должно было произойти! Только не с ним! Невозможно!!! Нет!!!

– Бог ты мой… – он видит бледное испуганное лицо какого‑то мужчины. – Держись! Парень, только держись! Скорая сейчас приедет. Держись! Сколько же крови… Потерпи… Я тебя прошу, потерпи. Не отключайся!..

 

Он резко вскакивает, просыпаясь.

– Наконец‑то! – слышится облегченный вздох отца.

– Милый, – руки матери неожиданно сильно стискивают его плечи.

Майк чувствует, как мокрая одежда липнет к коже, а капли влаги стекают по лицу. Для пота и слез этого слишком много.

– Что…

– Тебе приснился кошмар. Ты кричал.

– Мы пытались разбудить тебя, но ты не реагировал. Тогда… – отец виновато поднял пустое ведро. – Прости.

Майк переводит пустой взгляд на предмет, не понимая, что случилось. Отгородиться от прошлого и осмыслить себя в реальности трудно. Ему до сих пор кажется, что его изломанное тело горит, а вся одежда пропитана кровью.

– А… Ничего, – он еще плохо соображает. – Правда… – оглядывается на мокрую постель.

– Если не высохнет, купим новый матрас, – легко отнесся к этому отец.

– Сынок, что тебя так напугало?

– Простите, что побеспокоил. Я… Мне…

– Тот день, да? – догадывается Адам.

– Да…

– Тебе нужно успокоиться, – женщина еще раз гладит рукой лицо сына, стирая холодные капли с бледной щеки. – К тому же сейчас твоя постель непригодна для сна. Пойдем в нашу комнату.

– Я не помешаю вам?

– Нисколько.

– Ну, тогда… Только переоденусь.

Отец выходит за дверь, а мама задерживается несколько дольше. Она все еще напугана, но старается держать себя в руках.

– Мы не будем мучить тебя вопросами, но если ты захочешь поговорить…

– Я знаю, мам, – он пытается улыбнуться. – Я всегда могу на вас рассчитывать.

– Мы тебя ждем, – женщина поднимается и выходит, но напоследок еще раз обеспокоенно оглядывается возле самой двери.

Уже через десять минут они лежали все вместе обнявшись.

Майку было очень неловко оказаться в родительской постели. Даже формулировка мыслей об этом казалась какой‑то странной. Он лежал ровно посередине между двумя родными людьми и смотрел в потолок. Тепло рук матери Майк ощущал даже сквозь одеяло, а слева от себя слышал спокойное дыхание отца. Он словно вернулся в далекое‑далекое детство, когда прятался здесь от монстров, чудившихся под кроватью или в шкафу. Да, это неловко. Да, это странно. Но он точно не чувствовал себя здесь лишним. Им всем необходимо было успокоиться, а мокрый матрас – это лишь повод.

Парень сам не заметил, как очередная мысль не получила своего логического продолжения, а потяжелевшие веки сомкнулись. Остаток ночи прошел спокойно, позволив забыться здоровым сном, не отягощенным бременем прошлого.