Врата Рима. Гибель царей

Он напрягся и, застонав, сложился и рванулся вверх. Пальцы ухватились за сук. Легкие как будто всколыхнулись, в глазах потемнело. Силы ушли. В какой‑то момент показалось, что его сейчас вывернет наизнанку и что он продержится не более нескольких секунд. Передохнув, он опустил руку с камнем, отклонился назад и принялся пилить веревку, стараясь не порезать ногу в том месте, где веревка врезалась в кожу.

Увы, камень оказался недостаточно острым, да и держаться долго Гай не мог. Он пытался подготовиться к падению, а не свалиться кулем, когда пальцы просто соскользнут в самый неподходящий момент, но не все получалось так, как хотелось.

– Камень у тебя, – бормотал он. – Попробуй еще разок, пока не нагрянул Светоний.

Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, из Рима вернулся отец – его ждали со дня на день. Вот‑вот стемнеет, он забеспокоится. Что, если он уже ищет их, бродит где‑то рядом, зовет? Нельзя допустить, чтобы он их нашел в таком виде. Вот будет позор.

– Марк! Скажем им, что мы упали. Не хочу, чтобы отец узнал.

Марк медленно покачивался на поскрипывающем суку и не отзывался.

Гаю понадобилось пять попыток. Пять мучительных подъемов. Превозмогая боль, он возил и возил камнем по веревке, пока она не поддалась. Он грохнулся на землю плашмя и всхлипнул от боли, пронзившей обессилевшие мышцы.

Потом Гай попытался осторожно опустить Марка, но ослабевшие руки не удержали свалившийся на них вес, и друг упал с глухим стуком на землю. Гай даже моргнул и поморщился.

Боль привела Марка в чувство. Он открыл глаза и едва слышно прохрипел:

– Рука…

– Похоже, сломана. Ты ею не двигай. Надо уходить отсюда, пока Светоний не вернулся и пока отец не стал нас искать. Почти стемнело. Встать можешь?

– Могу. Только ноги слабые, едва держат. Этот Тоний – просто говнюк, – пробормотал Марк.

Говорил он неразборчиво, едва шевеля разбитыми и опухшими губами и стараясь не двигать челюстью.

Гай хмуро кивнул:

– Точно. За нами должок.

Марк улыбнулся и тут же охнул от резкой боли в потрескавшихся губах.

– Только сперва чуть подлечимся, ладно? Прямо сейчас я с ним схватиться не готов.

Поддерживая друг друга, друзья побрели в темноте домой – через засеянные поля, потом мимо бараков для рабов – к главным постройкам. На стенах дома уже горели масляные лампы.

– Тубрук наверняка ждет нас. Он никогда не спит, – проворчал Гай, когда они входили в ворота.

И тут же оба вздрогнули от раздавшегося из тени голоса.

– А вот это верно! Жаль было бы пропустить такое зрелище. Вам еще повезло, что отец Гая не вернулся. Уж он бы шкуру с вас спустил. Это ж надо, явиться на виллу в таком виде. Ну, что на этот раз?

Тубрук ступил в желтую полосу света от масляных ламп. Бывший гладиатор, здоровяк, он купил должность управляющего скромным поместьем под Римом, о чем ни разу не пожалел. Отец Гая говорил, что люди с такой деловой хваткой встречаются редко, может быть, один на тысячу. Рабы подчинялись ему беспрекословно – кто‑то из страха, кто‑то – из уважения.

Тубрук принюхался:

– Никак в речку свалились, а?

Гай и Марк закивали, выказывая свое полное согласие с таким толкованием событий.

– Погоди‑ка. А следы от палки тоже оттуда? Светоний, да? Эх, жаль не надрал ему задницу, пока мал был, тогда, может, и на пользу пошло бы. Так что?

– Нет, Тубрук. Мы сами. Поругались, потом подрались. Никаких посторонних там не было. А если кто и был, то мы потом разберемся, ладно?

Тубрука такое объяснение только позабавило. Ему исполнилось сорок пять, и поседеть он успел к сорока. В свое время он повоевал в Африке в составе Третьего Киренаикского легиона, потом поучаствовал почти в сотне гладиаторских боев, напоминанием о которых служили многочисленные шрамы. Опустив на голову Гаю широкую, как лопата, ладонь, Тубрук взъерошил густые волосы толстыми, неуклюжими пальцами.

– Понимаю, волчонок. Вижу, в отца пошел. Но ты еще мальчишка, а Светоний – или кто‑то там еще, – как говорят, вот‑вот отправится служить. Будь осторожен, его отец – человек очень влиятельный, а нам враги в сенате ни к чему.

Гай вытянулся в полный рост и с самым бесстрастным видом, какой только смог принять, попытался настоять на своем.

– Выходит, нам повезло, потому что Светоний к этому делу никаким боком.

Тубрук кивнул, сделав вид, что полностью с ним согласен, и постарался скрыть улыбку.

Почувствовав себя увереннее, Гай добавил:

– Пришли к нам Луция, пусть займется нашими ранами. У меня сломан нос, у Марка, похоже, рука.

Мальчики побрели в дом, а Тубрук проводил их долгим взглядом и вернулся на свой пост у ворот. Он всегда выбирал для себя первую стражу. Приближалось лето с его невыносимо жаркими днями. Ясное небо над головой, достойная работа впереди – жизнь хороша.

 

На следующее утро истерзанное тело – все его мышцы, суставы, синяки и порезы – зашлось протестующим криком нестерпимой боли. Два первых дня после случившегося были самыми тяжелыми. У Марка началась лихорадка, попавшая в голову, как объяснил лекарь, от сломанной кости. Раздувшуюся до невероятных размеров руку обездвижили, привязав к дощечке. Жар не спадал несколько дней, и все это время Марк лежал в темной комнате, пока Гай угрюмо слонялся снаружи или сидел на ступеньках.

 

После стычки в лесу прошла почти неделя. Марк не вставал и был слаб, но уже понемногу выздоравливал. Мышцы все еще отзывались тупой болью при каждом физическом усилии, лицо покрывали желтоватые и багровые пятна и гладкие заплаты заживающей кожи. Однако же время пришло. Время найти Светония.

Гай брел по семейному лесу, и мысли путались от боли и страха.

Что, если Светоний не появится? С какой стати ему каждый день болтаться по лесу? Что, если он опять будет с приятелями? Они же просто убьют его. Гай захватил с собой лук и теперь на ходу пытался натянуть тетиву. Лук был слишком велик для него, но если упереть нижним концом в землю и положить стрелу, то Светоний может и испугаться.

– Светоний, ты, гнойный мешок дерьма! Увижу на нашей земле – получишь стрелу в башку! – громко повторял на ходу Гай.

Лучшей погоды для прогулки по лесу нельзя было и пожелать. Но насладиться ею в полной мере Гаю не давала серьезная цель, приведшая его сюда. На этот раз он смазал свои каштановые волосы маслом и надел чистую, простую и не стеснявшую движений одежду.

Он еще находился на своей стороне от разделявшей два владения границы, когда услышал голоса. По широкой тропе, беззаботно обнимая хихикающую девчонку, шел Светоний. Увлеченный спутницей, он не сразу заметил Гая.