Взлом

– Ну, хорошо. Барсик, – позвала женщина. Лежащий у порога пёс поднял голову и навострил уши. – Сон отменяется. Идём гулять.

– Может, без собаки? – замявшись, неуверенно предложил доктор. – У меня машина совсем новая…

– Я не могу оставить его одного. Его совсем недавно бросили. У него психологическая травма. Мало ли, что он может натворить, оставшись наедине со своими мыслями. Доктор, вам ли не знать? – удивилась хозяйка квартиры и пошла собираться.

– Да, доктор, вам ли не знать? – усмехнулся Дмитрий и, прихватив бутылку, направился в прихожую одеваться.

– Дмитрий, вы подождите. – Женщина вернулась, неся в руках аптечку.

– Да ладно, – отмахнулся мужчина.

– Вы же сами сказали, за свои ошибки нужно платить.

– Я не так сказал, – буркнул дворник Дмитрий.

– Садитесь, – приказала Катя. Мужчина послушно сел на стул. Катя нахмурилась. Наклонилась чуть ближе, рассматривая рану. – Не думаю, что нужно зашивать… – протянула она и, подняв руки, нажала холодными пальцами на края раны.

– Чёрт! Больно же! – пытаясь уклониться от пальцев, причиняющих боль, протестующе воскликнул мужчина.

– Да ладно вам… вроде большой дяденька, а вопите как маленький. У меня дети меньше верещат, – достав из аптечки тюбик с медицинским клеем, выговорила ему женщина. – Сидите смирно. И не дёргайтесь…

– Вы собрались? – появился в проходе Пётр Михайлович. Он уже сбегал в туалет, потом помыл руки и успел накинуть куртку, которую теперь застёгивал. – Нам бы поспешить…

– Не говорите под руку. Идёт операция, – шикнула на мужчину Катя.

 

Глава 5. Алиса из Зазеркалья

 

– Так куда мы едем? – усевшись на заднее сиденье рядом с взволнованно топчущимся псом, спросила Катя.

– В «Лес», – повернув ключ зажигания, ответил Пётр Михайлович, недовольно косясь на сидящего в соседнем кресле мужика. Тот смачно отрыгнул.

– Извиняюсь, котлеты укладываются, – хмыкнул он.

– Ты ещё и котлеты успел сожрать? – недовольно пробурчал доктор.

– Как обезболивающее во время операции, – довольно кивнул дворник.

– В лес? Зачем в лес? – ухватившись за спинку водительского кресла и привстав, чтобы видеть лицо мужчины, встревоженно спросила Катя. Хоть этот доктор и друг Кости, но ехать с ним посреди ночи в лес совсем не хотелось.

– Да, нет, вы неправильно поняли. «Лес» – это коттеджный посёлок за городом. У меня там дом.

– Так мы разве не в лабораторию собирались? – съехидничал Дмитрий.

– Лаборатория сейчас закрыта. А всё необходимое оборудование у меня дома есть.

Сзади на промчавшуюся мимо машину заливисто залаял пёсель, запрыгал, передними лапами вскочил на дверь и начал скрестись в стекло.

– Боже… Мягчайшая кожа молодых бычков… эксклюзивные деревянные панели на дверях… – промычал себе под нос Пётр Михайлович и нажал на педаль газа.

– Барсик, веди себя прилично. Машина не из дешёвых… – откинувшись на спинку кресла и устало закрыв глаза, произнесла женщина, сделав попытку усмирить собаку.

– Не просто не из дешёвых, а действительно дорогая, – болезненно поморщился Пётр Михайлович, когда пёс снова залаял и, встав на задние лапы, с повышенным интересом принялся следить за происходящим вокруг в заднее окно.

– Не дороже денег, – буркнул дворник. Доктор вскинул бровь и придирчиво осмотрел, казалось, уже спящего мужика. Старая, сшитая по типу фуфайки куртка даже не застёгивается. Вытянутый бесцветный свитер. Брюки защитного цвета, изрядно потёртые, наверное часть какой‑то формы. На ногах военные берцы с разными шнурками. Сам мужик не первой свежести, обросший щетиной, лохматый, помятый, по всей видимости, никогда не просыхающий…

– А вы, я смотрю, знаете цену вещам? – не сдержавшись, произнёс доктор.

– Вещи – это всего лишь вещи. Не стоит в них вкладывать больше смысла, чем есть на самом деле.

– Так что же ценно для вас?

– Свобода, – голос мужчины прозвучал крайне серьёзно и напряжённо. Кате на секунду показалось, что это сказал совершенно другой человек. Не тот, которому она заклеивала бровь. Но уже через секунду дворник довольно изрёк: – И водка.

Наваждение развеялось, всё мгновенно встало на свои места.

– Подъезжаем, – сообщил Пётр Михайлович. Авто свернуло с обводного шоссе влево и устремилось по заснеженной дороге прямиком в лес. Высокие ёлки плотно жались друг к другу, съедая и без того скудный свет, отбрасываемый звёздами сквозь редкие прорехи в тучах. Но вот по обе стороны от петляющей меж деревьями и кустами дороги выросли стройные металлические столбы фонарей. Лес мгновенно потерял угнетающую ауру таинственности и стал уютным и обжитым. Показались первые дома, низкие, с совершенно плоскими крышами. Авто свернуло к одному из них и, въехав в открывшиеся ворота, затормозило возле гаража.

– Приехали, – с облегчением проронил доктор. И заглушил двигатель.

Катя открыла дверь, выпуская встревоженно вздрагивающего пса на улицу. Он выпрыгнул в пушистый хрусткий снег и забегал по саду, останавливаясь у ёлок и задирая ногу.

– О, это он… – наблюдая за собакой, промямлил хозяин дома.

– Метит новую территорию, – закончил за потерянно взирающего на происходящее Петра Михайловича Дмитрий. Он вылез из машины. Сладко зевнул и потянулся, разминая затёкшее тело. Особенно досталось длинным ногам.

– Давайте уже поскорее закончим с этим, – оглядев пустой тёмный дом, таращившийся в ночь слепыми глазницами окон, попросила Катя. Ей от всего этого было как‑то не по себе. Находиться неизвестно где неизвестно с кем, да ещё и ночью, было крайне странно.

– Да, конечно, пойдёмте, – пригласил хозяин дома и направился по дорожке к крыльцу.

– Барсик, идём, – позвала Катя. Пёс сразу откликнулся на зов и радостно побежал за женщиной. Эта тётка определённо ему нравилась. Так быстро влюбиться в нового человека… Пёс на секунду задумался, насколько он ветрен по собачьим меркам, но почти сразу отмахнулся от этих мыслей. Тяжесть в желудке от недавно съеденных котлет голосовала за внезапную страстную любовь к предводительнице стаи.

– А может, оставим собаку на улице? – остановившись у дверей и не спеша их открывать, неуверенно спросил Пётр Михайлович.

– Так холодно же, – округлив глаза, удивилась Катя.

– Да, совесть у тебя вообще есть? – довольно оскалился стоящий за женщиной Дмитрий.

– Там шкуры на полу и мебель… дорогая… – упавшим голосом пробормотал доктор, но дверь открыл. – Ладно, заходите.