Взлом

Казалось, этот день никогда не закончится, но он закончился, как и все прочие до этого. Катя ещё раз посмотрела на мирно сопящих в своих кроватках детей, выключила свет и осторожно прикрыла дверь в детскую. Ноги гудели, словно в каждой поселился рой пчёл. Муж ещё не вернулся. В последнее время он редко возвращался раньше трёх часов ночи. Проработав пятнадцать лет в авторемонтном бизнесе, Денис решил открыть свой автосервис. Но дел только прибавилось, хотя, мечтая о своём деле, муж всегда представлял, что будет больше времени проводить с семьёй, а деньги для него будут зарабатывать наёмные рабочие.

Катя прошла на кухню. Сложила в посудомойку скопившуюся за день в раковине грязную посуду. Обычно женщина, уложив детей спать, пила чай и смотрела что‑нибудь лёгкое, но сегодня даже на это сил не было. Выключив свет, Катя направилась в спальню, но в кармане халата завибрировал телефон. Звонила Таня.

– Как ты? – встревоженно спросила подруга, едва Катя нажала на кнопку ответа.

– Нормально, отёк почти спал, – подойдя к шкафу и взглянув на своё отражение в зеркале, сообщила женщина.

– Ну слава богу! Завтра приду сделаю уколы. Ты не волнуйся. Я как раз на этой неделе без последней пары. Копатыч вернулся с дачи. Забрал своих! – торжественно сообщила Таня. Она преподавала биологию органических механизмов в здешнем медуниверситете. А Копатычем называла профессора Копаткова. Тот уж больно любил на даче своей зависать, под видом очередной простуды, а Тане приходилось его студентов на себя брать. Выматывалась так, что иногда в автобусе по пути домой засыпала. Уже несколько раз ездила до конечной, а это лишние два часа дороги.

– Спасибо, Тань. Если что‑то нужно будет, ты говори. Я в долгу не останусь.

– Кать, ты чего? Аллергия как‑то на работе мозга сказывается? Брось. Мы же подруги с тобой. Кажется, лучшие. Чтоб я такого больше не слышала. Лучше скажи, как представление сегодня прошло?

– Не совсем гладко. – Катя нахмурилась, припомнив заплаканную пухлую мордашку дочери. – Колонки не смогли настроить. Ученик десятого класса, который этим обычно занимался, заболел. Дети выступали без микрофонов. Лилю совсем не было слышно. Она очень расстроилась, когда на обратном пути в машине посмотрели видео. Едва успокоила.

– Бедные дети. Бедная мама, – с сочувствием сказала подруга. – А Саша как?

– Сказал, что нужно было папу позвать, он бы враз настроил, – севшим голосом, вспомнив серьёзное лицо сына, произнесла Катя.

Таня про себя, конечно, чертыхнулась, обматерив Дениса на чём свет стоит. Муж подруги был вроде и нормальный мужик, только вот не семейный ни разу, да и жену свою ни во что не ставил. Всем это было понятно, кроме Кати. Та продолжала тянуть на себе дом, ужины готовить, детей по секциям развозить, лишь бы заслужить похвалу от благоверного. А тот всё больше замыкался в себе и всё позднее возвращался с работы. Обычно в таких случаях причина всегда одна, но Таня старалась от себя такие мысли гнать и тем более подруге их не озвучивала. Чем это поможет?

– А твой ещё не пришёл? – осторожно поинтересовалась Татьяна.

– Нет. Сегодня созванивались, вроде опять завал на работе, – поторопилась оправдать мужа Катя.

– Понятно. Открытие своего бизнеса – дело хлопотное. Когда, кстати, он автосервис открывает?

– Уже завтра.

– Ух ты, как время летит! Значит, завтра запустит бизнес‑машину? Это хорошо. А послезавтра День всех влюблённых. Как раз освободится, отпразднуете.

– Ну да… – неуверенно согласилась Катя.

– Ты, главное, не хандри. Аллергию твою вылечим. Так что хвост пистолетом. Всё. Пойду мужиков кормить. Они ещё не ели.

– Ага. Спокойной ночи. Своим привет.

– Ага, – ухнула в трубку подруга и отключилась.

Катя улыбнулась. После общения с Танькой всегда становилось легко и светло, вот что значит свой человек. И сейчас даже силы вроде появились. Так что Катя решила принять душ и отправилась в ванную. Там разделась, переступила бортик ванны и вывернула блестящие металлические вентили. Сверху обрушился прохладный поток крупных капель, которые разбивались об опущенные острые плечи и стремительно скатывались по спине, животу и ногам.

Катя стояла под потоком, ожидая, пока вода нагреется. Потом, согревшись сама, потянулась за шампунем, перевернула бутыль, подставила ладонь – и вздрогнула: на короткое мгновение ей примерещилось нечто жуткое – её рука… изменилась…

Катя зажмурилась. Перед глазами, вспыхивая в темноте, закружились звёздочки. Комнату наполнил тихий монотонный звон. Когда звон почти сошёл на нет, а количество звёзд сократилось втрое, женщина осторожно приоткрыла один глаз, затем второй и посмотрела на руку. На этот раз всё было нормально. Как и должно было быть.

– Видимо, всё‑таки переутомилась, мать. Пора спатеньки, – сказала себе Катя, поспешно смыла пену, закрутила вентили и вылезла из ванны. – Завтра встану пораньше и помоюсь, – пообещала она себе и, выключив свет, направилась в комнату.

Будильник прозвенел в семь. Семь – это уже поздно. Обычно Катя вставала в шесть, принимала душ, затем готовила завтрак и собирала детские рюкзаки. До обеда они должны были, в зависимости от дня недели, побывать на плавании, шахматах, в театральном кружке, на тхэквондо, рисовании, английском, каллиграфии и скоростном счёте. Затем возвращение домой, обед – и в школу.

В этом году дети учились во вторую смену. Лиля в первом классе, Саша в третьем. В это время Катя успевала пройтись по магазинам, вернуться домой, приготовить ужин, убраться и слегка задуматься о том, что почему‑то жутко устала и что, может, пора что‑то поменять в жизни… Но часы уже показывали половину шестого, Катя оставляла хмурые мысли и, накинув «плащ супергероя» и прихватив всёвмещающую сумку, бежала в сторону школы забирать детей. Затем снова домой. Ужин. Игры. Уроки. Потом подготовка ко сну. И сказка на ночь.

Обычно в одиннадцать дети засыпали, а Катя, едва волоча ноги, приходила на кухню и сидела за чашкой чая, невидящими глазами всматриваясь в экран телевизора, на котором разыгрывалась очередная романтическая комедия. Потом ложилась спать, а назавтра всё по кругу.

Поэтому семь – это уже поздно. Но в шесть проснуться просто не получилось. Может, из‑за лекарств от аллергии? Наверняка они обладают каким‑нибудь седативным эффектом.

Катя села на кровати. С трудом разлепила глаза. Чувствовала себя разбитой и потерянной. Сердце в груди непривычно быстро билось, словно после тяжёлого, неспокойного сна. Но что ей приснилось, женщина не помнила. Поэтому, откинув одеяло, хотела побыстрее выбраться из постели. Но не выбралась.

Вскрикнув, зажала рот руками, чтобы не напугать спящих детей, и с ужасом уставилась на свои ноги, которые сейчас не выглядели её ногами. Это были ужасные, длинные, с металлическими вставками, покрытые чёрной кожей и кусками жёсткой шерсти конечности.

Застонав, Катя всё‑таки вскочила и затопталась на месте, пытаясь понять, что случилось. Затем замерла, медленно отняла от лица руки и взглянула на них.

Всё‑таки вскрикнула и, замотав руками, запрыгала на кровати, потом упала и, перекатившись на пол, свернулась калачиком и замерла.

Её руки… И с ними тоже… Что, чёрт возьми, происходит?! Навряд ли это последствия аллергии…