Я знаю, где умирают бабочки

Нита смотрела в поток и проигрывала в голове различные комбинации связи с похитителем. На столе затарахтел телефон.

– Детектив Браски, слушаю.

В трубке послышался женский голос, который говорил очень быстро и невнятно. Как не прислушивалась Нита, всё равно ничего не могла разобрать.

– Мне очень жаль, что так случилось. Спасибо, что позвонили.

– Что там? – не вытерпела Нита и спросила быстрее, чем Браски положил трубку.

– Звонила миссис Доус. Её дочь час назад увезла скорая с судорожным приступом. А перед тем, как потерять сознание, девочка сказала, что скоро умрёт, как и остальные бабочки. Или, знает, где умирают бабочки? Миссис Доус говорила очень быстро и неразборчиво. Что‑то вроде, бабочки должны умереть, чтобы улететь.

– Где умираю бабочки, чтобы улететь… где умирают… Браски, нам надо вернуться в дом Ларсона. Кажется, я знаю, где девочки!

***

Дорога заняла всего минут двадцать, но Нита успела вся издёргаться. Она часто щёлкала ногтем по передним зубам и крутилась на сиденье. Мысли хаотично носились в голове.

– Ты уверена? – спросил Браски. – Я вызвал подкрепление. Просто, потом будет много волокиты с бумагами.

– Лучше с бумагой, чем с трупами.

Машина ещё не остановилась, а детектив выскочила на ходу и побежала к опечатанному дому. Прихожая, гостиная, спальня. Кровать стояла всё в том же углу, давая доступ к стене.

– Девочки! – крикнула Нита, ударяя кулаком по обоям с бабочками. – Браски!

– Я здесь! Ты забыла это! – и он поднял вверх кувалду. – Отойди!

Детектив Браски размахнулся и со звоном ударил по стене. Кирпичи не поддались. Ещё один удар. И снова. Лопнули обои и полетела штукатурка. С замиранием сердца Нита делала вдох с каждым ударом о стену, словно от этого зависела её жизнь. Взгляд то и дело перебегал от кровати до стены и обратно. Что Ларсон делал с девочками? Почему выбрал именно это место?

Удар, и кусок штукатурки отлетел в сторону Ниты, чем вывел её из раздумий.

– Быстрее, Браски, мы должны спасти их! – в голосе детектива послышались нотки истерики.

С улицы раздались звуки подъезжающих машин и голоса полицейских. Подошли ещё двое с инструментами. Шум поднялся на всю округу, но Ните было плевать на два часа ночи и спящих жильцов улицы.

После получасового усилия в стене образовалась дыра и несколько кирпичей провалились в темноту. В нос ударил запах разложения.

– Мы не могли опоздать! – воскликнула Нита и вытащив фонарик, ринулась к дыре.

Дальше всё было, как в тумане. Браски оттащил Ниту, давая судмедэкспертам делать свою работу. Они всё вытаскивали и вытаскивали. А трупы казалось на заканчивались.

Четыре! Четыре трупа вместо двух живых девочек!

Нита сидела на полу и переводила пустой взгляд с одного тела на другое. Вся её теория рухнула. Ей нечего сказать родителям пропавших девочек и себе самой. Запах из отверстия пытался вывернуть желудок наизнанку.

– Этим останкам приблизительно год, от силы полтора, – произнёс один из судмедэкспертов. – Все четверо девочки, две десяти, и две восьми лет. Всё остальное, после вскрытия.

– Нита, Браски, вашу мать! – заорал шеф Харинт, врываясь в спальню. – Почему я узнаю всё последним?

Нита слышала голос шефа, а перед глазами всё ещё лежали тела девочек, бережно завёрнутые в некогда яркие ткани, наподобие куколок бабочек, которым было не суждено родится вновь. Эти бабочки были мертвы!

 

Глава 2

 

В комнате было темно и холодно. Это было в первый раз, когда девочки остались в кромешной темноте на такое долгое время. Два маленьких детских тела прижимались друг к дружке, чтобы хоть немного согреться. Оголённые ножки холодели в доме с отключённым отоплением. Дыхания срывались подобно порывам ветра, резко, но не часто.

И вот, уже в тот момент, когда самая маленькая из них, собралась расплакаться, дверь в комнату открылась, и зажегся яркий свет. На пороге появился мужчина с озабоченным выражением на лице.

– Девочки мои, я не собирался оставлять вас одних на такой долгий срок, но у меня появились неотложные дела. Как у вас дела?

Несмотря на то, что два ребёнка не имели никакой родственной связи с этим мужчиной, они радостно бросились ему навстречу и прижались как к родному. Он обнял в ответ.

– Покажи бабочек! – почти плача попросила самая маленькая.

– Чуть позже. Сейчас мне нужна будет твоя помощь в одном нелегком деле.

– Бабочки опять начали исчезать из волшебного мира? – спросили девчушки в один голос, поднимая бледные лица к верху. Запавшие детские глазки с оттенённой синевой, делали их похожими на крохотных призраков.

– Да, к сожалению, это происходит всё чаще, – мужчина грустно опустился на колени, и протянул той, что постарше круглую таблетку бирюзового цвета.

– Спасибо, – прошептала девочка в предвкушение чего‑то приятного.

– А мы, спасать бабочек? – спросила младшая.

Мужчина кивнул, поднялся с колен, и, взяв девочку за руку, вывел из комнаты. Пройдя через узкий коридор, они вошли в комнату намного уютнее и светлее.

– Наденешь, вот это платьице, и резиновые сапожки, сегодня обещают дождь. Мы с тобой отправимся в твою бывшую школу. Помнишь, в который ты училась до переезда в этот город.

– А, мы можем по дороге зайти к моей бабушке, она всё ещё там живёт.

– Нет, малышка. Понимаешь, у бабочек и так слишком короткий срок жизни, а если мы вовремя их не спасем то, что станет с этим миром, если вокруг пропадут все бабочки?

– Со всего мира пропадёт волшебство, и люди погибнут следом за бабочками, – серьёзно ответила девочка.

Она влезла в просторное платье розового цвета и на рваные серые носочки надела резиновые сапожки.

– А на ужин закажем пиццу?

– Конечно, – и мужчина игриво дотронулся указательным пальцем до вздёрнутого носа девчушки. – Будет тебе пицца, какую пожелаешь.

Энни ехала на машине вместе с Дженом, глядя в окно, на приносящиеся мимо дома и думала о своей маме. Она так давно её не видела, что стала забывать какие у неё волосы и глаза. Чем обычно пахнут мамины руки и как она пела вечерами, чтобы убаюкать свою дочку. Но спасение мира – это ведь намного важнее, чем несколько недель вдали от семьи. Несмотря на свой маленький возраст, она очень серьёзно относилась к миссии по спасению бабочек. Такие тайны не доверяют, кому попало, а значит, она избранная.

А по ночам, когда так хотелось плакать и прижаться к маме, она обнимала свою подругу и молча, сдерживала слёзы.