За них даже Боги молятся сами себе – и по погибшим тоже плачут

– Мне квартиру, пообещали, – Палыч. Дочки у меня подросли, – Палыч.. Две дочки. Ещё и жена, некстати, – сильно приболела. А живём мы что бы ты знал вчетвером в маленькой, двенадцатиметровой, комнатке в многолюдной, коммуналке. Сил уже нет никаких, Палыч, – терпеть такое в наши времена, когда уже большинство живут в столице в отдельных квартирах.

Не обращая внимания на то как неловко, – опустившийся в своё кресло, обливающийся, кровью, Палыч, – теперь, неуклюже и боком падает на белокаменный пол, – замолчавший с непроницаемым лицом, Фёдор, – кивнул на мониторы где на экранах по причалу уверенным, быстрым, шагом приближался к башне знакомый ему парень, – и снова заговорил, глядя своими мутными, мрачными глазами, – на уже лежащего на белокаменном полу и без слетевших с переносицы очков, «светлоглазого», – Палыча.

– А у этого, чересчур, меткого стрелка, – так детей же у него нет, Палыч.. И если за его голову, понимающие меня люди дарят мне огромную квартиру, – то почему бы и нет, – Палыч.

Перестав откровенничать, – Фёдор, вытащил, мятый, несвежий, платок из правого кармана своих синих брюк, – и стал торопливо, вытирать им и кинжал, и свои руки от крови (жертвы), – в то – же время безжалостно, запихивая под стол своими ногами в чёрных, невысоких с чёрными шнурками, – ботинками, «ещё живого, толстого, Палыча».

С еле слышным стоном, – лежащий на белокаменному полу, окровавленный, Палыч, – из последних сил попытался дотянуться правой рукой до синего воротника, наклонившегося, Фёдора. – «Чьи, прежде, всегда, жизнерадостные, весёлые, светло – голубые, глаза, – теперь стали мутными, мрачными и пристально смотрели на него как на жертву».

– Не надо, Палыч. Не надо, – отталкивая небрежно, – неуверенную, правую руку с судорожно, дрожащими в крови, пальцами, – (посоветовал), Фёдор, – затем убрал свой кинжал в левый карман своей верхней формы, опустился на правое колено и стал запихивать свой несвежий платок в – с кровавой, пеной, рот «живучего, МЕЧЗАСа».

– А у Целителя на (медосмотре), последние три раза братишка мой был, – близнецы мы, Палыч. Он в детском доме то – же с детства жил, – и он из дальней, Подмосковной, – деревни приехал ко мне по моей просьбе в назначенное мной время. Очень обрадовался он, когда я его нашёл два года назад, – и всегда был рад помочь мне, – не очень (здоровому) и с (медкомиссией.) Мужик он (чистый) как стёклышко и наивный, но то – же, как и я всегда хочет жить с семьёй с детишками, – и не бедно. Наши то родители пили часто и сильно, да и курили да так и сгорели с непотушенными (бычками) в старом, деревянном, доме в Подмосковье. Уснули они после очередной попойки. А мы тогда маленькие были телевизор в другой комнате смотрели, – мультфильмы, но успели выбежать из горящего дома ну а (заботливые), органы опеки (разделили) нас зимой по разным детским домам. Получается мне старшему на полминуты повезло больше, – я оказался в Москве. – Но у братишки как говорится своя жизнь свои мечты про свежий воздух, большой дом, про огород, про корову, про свежее молоко и мясо. А у меня свои.. Как оказалось, (реальные) в нашей обожаемой и очень дорогой столице.

Наблюдая как с последним вздохом у Палыча, – из правого глаза по гладкой щеке покатилась «чистая и блестящая слеза», – Фёдор, отшатнулся и резко встал с колена.

– Ну так жалко тебя, Палыч, – прямо аж до слёз, – съязвив, Фёдор, – неожиданно, вздрогнул и тут – же застыл с всё тем – же каменным, серым, лицом и мутным, и мрачным, взглядом на окровавленный труп, (словно, – наслаждаясь своей проделанной работой).

Через пять секунд (так как нужно) опять неожиданно, – вздрогнув, Фёдор, – (очнулся), изменился, – и снова, улыбнулся, как и прежде, (человеческим), добродушным, лицом с светло – голубыми, весёлыми глазами.

Взглянув на мониторы и покачав головой, (радостный), – Фёдор шагнул к белокаменной тумбе и сразу – же нажал своим указательным, костистым пальцем правой руки на красную кнопку, – с надписью снизу. Башня.

(Отделившийся), тем временем от (в районе сердца), полноватого тела, Палыча, – маленький, размером с (витаминку), искристый, золотой и гладкий (шарик), – пролетел сквозь, пуленепробиваемое, прозрачное, стекло и мигом оказался у белокаменной, круглой стены.

 

«Что – то не так?» – насторожился, остановившийся в двух шагах, – напротив, мощной, белокаменной, башни, – одетый в лёгкую, ниже пояса, и чёрную, поверх белой футболки, (застёгнутую), весеннюю, курточку, – черноволосый, (метр семьдесят), нормального, телосложения, – юноша с заметными скулами на серьёзном лице с еле видимыми, мелкими на лбу, прямом, нормальном носе, щеках и подбородке, – шрамиками.

«К тому же, как я знаю сегодня с семи утра дежурит, – Палыч. А он всегда встречает меня на входе и (ругает) за быструю езду. – Непонятно? И фонари на тротуаре и на причале, как и разноцветные лампочки всё ещё горят, а уже достаточно рассвело, – девятый час?» – продолжая размышлять и пытаясь понять. «Что – же происходит?» – юноша с причёской, (полубокс), – шагнул в левую сторону, приблизился к незаметному в (скромном), углублении в белокаменной стене, – белому на уровне пояса выключателю с двумя так – же белыми, прямоугольными, клавишами, – выключил освещение на тротуаре и на причале, вернулся на прежнее место, опустил свой настороженный, (с напряжёнными, бровями) взгляд, – под (еле заметной) сверху на белокаменной стене, – белого цвета и маленькой, камерой, видеонаблюдения, – на свои чёрные, джинсы с чёрным, кожаным, широким с классической пряжкой, – ремнём, и на свои начищенные до блеска, чёрные, кожаные туфли.

В следующую секунду решив. «В тоннеле точно, что – то не так!» – юноша поднял голову с уже спокойными взглядом и бровями и стал медленно левой рукой расстегивать молнию на своей весенней курточке.

Ожидая любую опасную для своей жизни встречу, юноша стал смотреть своими, уверенными, чёрными, глазами как часть белокаменной и круглой стены, – стала медленно опускаться вниз в подземный проём.

Наблюдая в то – же время за своей, (следующей жертвой) на мониторах убитого, (напарника), – Фёдор, (не заметив), наступил на (лужу) крови на белокаменном полу возле мёртвого тела.

Понимая, что ( – это улика и что ему ещё работать на два фронта), – добродушный охранник улыбнулся, нагнулся, опять небрежно вытащил изо рта мёртвого, Палыча, – свой испачканный в крови платок, поднял свою правую ногу из (лужи), и стал быстро и тщательно, вытирать, платком, (улику), – на подошве, своей обуви, (сорокового), размера.

Через секунды двадцать, как только полностью открылся вход, – и он ошеломлённый, неожиданно, – увидел прямо перед собой на последней белокаменной, ступени из подземного, тоннеля, – исчезающего с ног почти невидимого, прозрачного с грустной улыбкой, Палыча, – предупреждающего его об опасности внизу, поворотами головы влево и вправо, – юноша сразу – же, прошептал. – Нет, – Палыч! Нет! – Ну, как же так?

– Кто это сделал, Палыч? Кто? – еле сдерживая себя снова, чтобы не закричать, – юноша, понимая теперь, что «пришла, смерть», – с хрустом сжал свои крепкие кулаки в то – же время продолжая смотреть как еле видимый, прозрачный, Палыч, – закрыл глаза, – исчез, – и как искристый, золотой, маленький, (шарик), – медленно «словно прощаясь», пролетел мимо его лица, – и мигом взметнулся вверх в ещё голубое с редкими, белыми облаками, – небо.

В следующую секунду крик из светлого внизу, тоннеля.

– Эй! Наверху!

Заставил юношу напрячься и резко опустить взгляд с неба.

Размышляя, «это может быть (замаскированный), враг!» – черноволосый юноша вздохнул, собрался, улыбнулся, – шагнул в открывшийся вход, – и начал медленно спускаться вниз по белокаменным, широким, ступеням.