За них даже Боги молятся сами себе – и по погибшим тоже плачут

Правду! – сразу – же ответила еле слышно, Майя – в то – же время, – лихорадочно, всхлипывая и продолжая, не поднимая головы, – тихо отвечать.

– А, в кроссовках, – нельзя, говорят, что пока у меня испытательный, срок, – я должна поработать именно в этих, кожаных и старых шлёпках.

– Какую правду? – «Издеваются!» – тут – же спросил чуть громче и сразу – же подумал, – Мельник.

Выслушав, вопрос, – Майя, вдруг – резко подняла голову тут – же (заставляя), ребят, отшатнуться от внезапных, «потухших глаз откуда по теперь бледным щекам стекали мутные слёзы», – и стала быстро и не тихо говорить неожиданным, – «вредным но не хриплым голосом».

– Он сказал, что моя мечта никогда, никогда не сбудется и работать мне до старости продавцом в каком ни будь грязном, овощном магазине, – если я не послушаю его, – и не стану делать то что он говорит.

– То есть? – снова тихо спросил и взволнованный и удивлённый, Ворон, – у замолчавшей и резко опустившей свою голову.

– Докладывать ему о чём вы со мною говорите и вообще всё о вас, – и за это я буду получать от него деньги. И немалые для меня деньги.

Ответив на вопрос уже не вредным голосом и медленно подняв свою голову, – и взглянув в глаза, Ворона, – своими глазами с появившимися «тёмно – серыми кляксами на белках», – Майя снова вздохнула и снова заплакала, прикрывая своё бледное, осунувшееся и мокрое от слёз лицо своими холодными ладонями.

 

– Но так – же нельзя, – пойми! Потому – что ты сразу – же становишься совсем, другим, – потерянным и может даже, – плохим человеком! Ты – же уже взрослая и должна понимать, что этот (советчик), нехороший! Он, злой человек! – пытался образумить шёпотом, эмоциональный, сейчас, – Ворон.

– И, ты согласилась? – не затягивая наступившую паузу снова не тихо спросил серьёзный, – Мельник.

Даа! – вдруг и снова неожиданно, – выпалила прямо в лицо тут – же отклонившегося, Мельника, – заплаканная, бледная, Майя, – а потом запрокинув назад свою голову она истерично засмеялась, – и снова быстро заговорила тем – же вредным и надрывающимся и не тихим голосом.

– Я, же нечего не умею только, как пыльные вещи складывать на эти проклятые полки и прилавки, – и перебирать овощи и фрукты в овощном, грязном магазине, где я уже подрабатывала в своём городе. Но я, же не виновата, что я ещё подросток, – и для меня в мои тринадцать лет нет другой работы, – а здесь хоть и платят меньше чем взрослым за день, – но всё же! Папа ради меня, что бы меня отпускали в школе два раза в неделю, – в свои выходные работает в школе, – ремонтирует всё что сломалось и красит, и шпаклюет, и белит. Даже если я учусь хорошо и всё успеваю. И всё потому, потому, что мне так нужны деньги, и я приехала в Москву с родителями, что – бы учиться в нормальной школе и зарабатывать деньги, – и что – бы к весне приодеться и не выглядеть как (лохушка), – а выглядеть так как все нормальные, красивые девчонки! И поплавать в море на яхте хотя бы одной, – я‑то – же хочу! И, не нужен мне никакой парень! Поймите же вы меня! – замолчав, «несчастная» заплаканная, бледная, – Майя, вдруг, – снова взглянула прямо в глаза, Ворона, – своими глазами – кляксами и отчаянно выпалила уже снова не вредным голосом. – И почему ты отвернулся от меня, когда мне нужна была, – именно твоя помощь? – опять, внезапно, – замолчав, – Майя резко опустила на грудь свою голову и стала опять, прикрывая своё лицо своими ладонями, – тихо плакать и вздрагивать всем своим телом.

 

– Не верь этому человеку с притворным, застенчивым лицом! – Слышишь меня? – У тебя всё впереди и нужно только немного..! – Потерпеть..! Отучиться на кого ты захочешь, – и ты будешь поверь зарабатывать, серьёзные деньги, – на работе где тебе будет нравиться..! И вскоре ты сможешь покупать себе красивые вещи и ездить на море и плавать на яхте, когда ты захочешь..! Нужно только немного терпения и твоего огромного, огромного желания! – пытался объяснить, (загладить свою вину), – негромким, но настойчивым голосом, ошеломлённый, – Ворон в то – же время привлекая внимание, – испугавшихся, детей, – и насторожившеюся, – Зарю.

Прислушиваясь к словам «такого внимательного и честного к ней», – Майя перестала плакать, опустила руки, подняла голову и с огромной надеждой взглянула прямо в «черные и добрые, глаза».

В следующую секунду, – Ворон как и внимательный, Мельник, – увидел, как «тёмно – серые кляксы исчезли на белых белках, Майи, – и её глаза заблестели, – и казалось ещё пару секунд и Майя, – вот – вот очнётся и снова улыбнётся, – и опять станет верить в то, что она добьётся своей светлой мечты!»

Взглянув на серьёзного, Мельника, – обрадовавшийся, Ворон, – хотел ещё что – то сказать «ожившей», Майе, – но внезапно, – его желание и позитивный, настрой, Майи, – перебил громкий и женский голос..

 

– Майя, марш работать в магазин! – Ты что забыла сегодня у тебя зарплата за три дня как ты и просила? Или тебе уже не нужны деньги?

Тут – же, Майя, – снова сникла (и взгляд её потух как свечка, – и как покорная овечка), – на глазах, Ворона, Мельника, Зари и Фаников, – осунувшаяся, снова, Майя, – пошла, медленно и осторожно в сторону и следом за худой, высокого, роста коротковолосой, женщиной, – со стальным, холодным, бейджиком на верхнем кармане серой с короткими, рукавами, рубашке.

– Ну, что же ты делаешь, – Майя? – прошептал, Ворон, – вслед всё – же понимая, что «не в силах сейчас помочь этой симпатичной девчонке тем более потому, потому – что сейчас, Майя, – сама сделала свой выбор! И всё – это из – за этих всегда нужных денег!»

Мельник, не веря своим глазам, – растерялся, когда вычислил (тридцатилетнюю), светловолосую, женщину – администратора в таком жутковатом виде…

– Скажи ты то – же увидел, что и я? – спросив тихо у застывшего, задумчивого и серьёзного, Ворона, – всё ещё растерянный, Мельник, – быстро оглянулся на взволнованную в конце магазина, Зарю, – теребившею за края двумя руками свой лёгкий и голубой платочек на шее, – и провожающею, своими, ошеломлёнными, глазами, – и Майю и «изуродованную» женщину, – вместе с напуганными детьми.

Вздохнув, Мельник, – перевёл взгляд снова на всё ещё неподвижного, – Ворона.

– Ты, про, что? – после тяжёлого вздоха «наконец – то» стал спрашивать, успокоившийся, задумчивый, – Ворон. – Про порезанные вены на руках окровавленной, худой и высокой женщины с наполовину серым наполовину бледным лицом и с полу демоническими глазами?

– Понятно, что видел и это плохая, МРАЗММа – суицидница как и подсказывал нам, – Анатолий Анатольевич. И если мы ей не поможем, – то она скорее всего вскоре станет злым человеком! – сказав, неосмотрительно, громко, – Мельник оглянулся и тут – же встретился с тревожными глазами, Зари, – обнимающей, своими руками почти всех восьмерых, – притихших возле неё, – Фаников. Стой! – замечая, как Ворон, – дёрнулся за суицидницой и за Майей тут – же отреагировал, – Мельник. Я прослежу, а то ты чересчур взвинчен. Лучше помоги, Заре, – купите, Фаникам, – мороженного, что – бы они по веселели.

– Точно! Сейчас я не в форме! – согласился шёпотом, Ворон, – провожая взглядом быстро уходящего, – Мельника в красной футболке.