Забытая песня шамана

– Красивые у вас имена, – произнесла Арина, рассматривая неожиданно свалившихся гостей Клавдии Захаровны. Симпатичной женщине на вид было лет двадцать пять, блестящие черные с красивым отливом волосы заплетены в две тугие косички и, переплетаясь сзади между собой, плотно прилегали к голове с помощью шпилек. Из‑под озорной взъерошенной челки смотрели чуть раскосые спокойные, проницательные черные глаза. Широкие скулы совсем не портили лицо девушки, чуть зауженный подбородок под пухлыми губами выражал внутреннюю решительность и твердость характера. Одета женщина была немного несовременно: просторное трикотажное коричневое платье в мелкий цветочек было явно ей не по размеру – смотрелось великовато. На ногах – белые слегка припыленные носочки и удобные сандалии. Мальчуган был круглолицым, с такими же раскосыми, как у матери, глазами, но он смотрел слишком серьезно и проницательно, что совершенно не соответствовало его возрасту.

– Да, – отозвалась Тандалай. – Мое имя ясное, как утренняя заря, оно поет, как горный цветок‑эдельвейс, ласково играет, как спокойный океан. Имя Кайрат таит в себе силу, мощь, энергию, но в то же время несет благо и добро.

– Да‑а‑а, – произнесла Клавдия Захаровна, расставляя перед гостями чашки с чаем. – Наши‑то имена поскромнее будут. Это Арина Владимировна, местная учительница. А я – Клавдия Захаровна. Да что же вы сидите просто так?! С дороги‑то, наверное, голодные? Кушайте!

– Спасибо, Клавдия, – поблагодарила Тандалай и спокойно бросила сыну, – Кайрат, ешь.

Арина тайком вопросительно посмотрела на Клавдию Захаровну: та в матери молодой женщине годилась, а она ее просто по имени называет. Но Клавдия Захаровна, поймав недоуменный, немного растерянный взгляд Арины, только еле заметно и безразлично пожала плечами и спросила у Тандалай:

– Так откуда, говоришь, вы будете?

Тандалай улыбнулась одними глазами: про то, откуда они и зачем появились в Боровиково, она ранее не обмолвилась ни словом, но все же ответила, пристально наблюдая за лицом Клавдии Захаровны.

– Горный Алтай… Знаете, где находится?

Клавдия Захаровна неожиданно побледнела, пошатнулась, уперлась рукой о столешницу, но устояла на ногах, осторожно присела на стул и прикрыла на мгновенье глаза.

– Вам плохо? – не на шутку встревожилась Арина.

Клавдия Захаровна постепенно приходила в себя, отглотнула из бокала теплый чай и тихо прошептала:

– Что‑то голову обнесло. И к чему бы это? – и тут же, словно у нее прорезался голос, нарочно громко, с обидой в голосе ответила Тандалай. – Так не из тундры мы вышли – слыхали, конечно.

Тандалай сделала вид, что не заметила колкого замечания хозяйки, и оценивающим, напряженным, спокойно бесцеремонным взглядом обшарила кухню Клавдии Захаровны и произнесла:

– А хозяйка не одинока. В доме мужчина бывает, правда, редко.

– Муж, Роман Семенович, – коротко пояснила Клавдия Захаровна, не вдаваясь в подробности.

– Муж, это хорошо… Значит, Ро‑ма‑а‑а‑ан, – нараспев произнесла мужское имя, словно оценивая, каким может оказаться человек, носящий имя Роман, которое в переводе с греческого означает «крепкий». Но заметив, как у хозяйки вторично кровь отхлынула от лица, переключилась на девушку.

Арине показалось, что ее просветили пронизывающим, колючим взглядом, словно рентгеновскими лучами; она каждой клеточкой кожи ощутила этот проникающий взгляд, ей показалось, что теплая волна воздуха нежно пробежала по телу, обволакивая ее. А Тандалай, словно не замечая смущения девушки, произнесла:

– У тебя южный загар.

Арина хотела пояснить, что с подругой отдыхала на море и недавно вернулась с Кипра, но Тандалай, медленно прикрыв глаза, осторожно носом втянула воздух и добавила:

– Твоя кожа хранит тепло Средиземного моря и пахнет солью, теплым песком и солнцем.

Арине стало немного не по себе от осведомленности молодой женщины, но в то же время здоровое, молодое, неуемное любопытство подталкивало задать кучу вопросов. Но заметив, что Тандалай все свое внимание переключила на сына и потеряла к девушке интерес, про себя решила, что обязательно должна будет встретиться с ней и поговорить. Арина вдруг остро почувствовала, что эта женщина необыкновенная – она обладает каким‑то магнетизмом, а может, даже отмечена богом и таит в себе волшебный дар. А вот что это за дар, она пока объяснить не могла. А сейчас еще не время расспрашивать, да и честь пора знать – Клавдии Захаровне сейчас хлопот прибавится с постояльцами – и Арина заторопилась домой. Быстро допив чай, поблагодарила хозяйку:

– Спасибо, Клавдия Захаровна! Варенье просто изумительное, – и, скромно посмотрев на Тандалай, добавила, – я вас покидаю… Извините, но мне, правда, пора.

Тандалай не ответила, только опять улыбнулась одними глазами и перевела ласковый, любящий взгляд на сына.

Клавдия Захаровна, словно не замечая или не желая замечать странного поведения приезжей женщины, а возможно, делая вид, что не замечает, предложила:

– Ну что же, Арина, давай я тебя провожу до калитки… А это – тебе, ешь на здоровье, – протянула женщина девушке баночку с вареньем. И обратилась к гостям:

– А вы кушайте, не стесняйтесь, я сейчас вернусь.

– Клавдия Захаровна, не боитесь на постой пускать незнакомцев? Странные они какие‑то, – спросила Арина, стоило женщинам выйти из дома и направиться к калитке.

– Может, и странные, – отозвалась хозяйка. – Все же одно – люди, не звери. Видно, судьба их к нам загнала. Время покажет.

– Здорово, Клавдия, – раздался знакомый голос, как только женщины подошли к калитке.

– Здравствуй, Лиза. А ты чего в наших краях?

– А что нельзя? Иль улица у тебя купленная?

– Господи, не говори ерунды! Я ведь так, ради приличия, спросила, – ответила Клавдия Захаровна. Недолюбливала она в душе вездесущую Елизавету Степановну. Уж очень женщина была любопытна и, узнав любую новость первой, всегда охотно делилась ею с красочными подробностями.

– Так тогда и я ради приличия спрошу? Откель гости у тебя такие.... э‑э‑э необычные? – не унималась Елизавета Степановна.

– Так это ты их ко мне направила? – вдруг осенила догадка Клавдию Захаровну, и она даже вздохнула с облегчением.

– Никого я не направляла, – не на шутку обиделась Елизавета Степановна. – Они на нашем рейсовом автобусе со мной от самого района ехали. Пассажиров в автобусе было немного, поэтому я чужаков сразу и заприметила, наблюдала за ними, но они всю дорогу ехали спокойно, молчали, ни с кем не разговаривали. А когда приехали в Боровиково, вылезли из автобуса и прямиком к тебе направились. Я сама лично всю дорогу за ними шла, они ни с кем не общались.

Арина улыбнулась. Вот чего нельзя отнять у Елизаветы Степановны, так это безмерный, неуемный интерес ко всему происходящему, который даже к пенсионному возрасту не обуздался, а стал, наверное, еще ярче проявляться даже в мелочах.

– Так ты не знала, что они к тебе приезжают, или просто говорить не хочешь? – настаивала Елизавета Степановна, напирая прямыми вопросами на хозяйку дома.