Зеркало Пророка. Том 2

Судя по ее кабинету, Рада Георгиевна была царицей полей в этом царстве убогости. Во‑первых, сам кабинет был значительно больше, чем у Жабы и Колесника. Во‑вторых, на полу лежал не линолеум, а палас. Вместо стульев для посетителей стояли удобное кресло и диван. Стенка (мебель) была настоящей, югославской. А на одной из полок красовался кассетный «АКАЙ», который хоть и стоил значительно дешевле бобинного, но никак не меньше 2 тысяч рублей.

На вид Раде Георгиевне было немногим больше 20. Среднего роста, худая. Волосы соломенные, собранные в хвост. Немного курносый нос. На лице веснушки. Одета в джинсы, и футболку. На ногах сланцы. Несмотря на внешнюю обыкновенность, Роману она показалась настолько притягательной, что он обмер, едва вошел. Глядя на нее, он видел умопомрачительную женщину с посредственной внешностью. Эта некрасивая красота выбивала из колеи, так как до этого момента он был уверен, что можно быть либо красивым, либо нет.

– Проходите, садитесь, – пригласила она.

– Куда?

– Куда хотите.

– Тогда я в кресло, ели можно.

– Конечно можно, – улыбнулась она, заставив Романа покраснеть, так как он из‑за возникшей нелепой робости влюбляющегося юноши почувствовал себя идиотом.

– Я хочу провести гипнотическую сессию. Надеюсь, вы не против? – спросила Рада Георгиевна, когда он сел в кресло. – Вы уже слышали о гипнозе? Или, может быть, были у кого‑нибудь на сеансе.

Роман читал о гипнозе в фантастических романах. Там им, правда, владели только инопланетяне. Они, как и Мессинг, о котором только что рассказала Жаба, подавляли своей волей волю других людей, после чего могли делать с ними все, что угодно. Чаще всего для этого они должны были смотреть своим жертвам в глаза.

– Боюсь вас разочаровать, молодой человек, но к настоящему гипнозу это не имеет никакого отношения, как, собственно, и гипноз к человеческой воле, – сказала она, выслушав рассказ Романа.

– Тогда что это такое? – немного растерялся он.

– Похожее на сон совершенно естественное состояние человека. Вы наверняка испытывали его много раз, только не знали, что это и есть гипноз. Думаю, вы сами сейчас в этом убедитесь. Приступим?

– Что нужно делать?

– Ничего особенного. Просто спокойно сидите, слушайте, что я говорю… Выполняйте мои просьбы. Попробуем?

– Давайте.

– Тогда садитесь удобно. Сейчас включу музыку, и приступим. Она включила магнитофон. Заиграло что‑то похожее на Жана Мишель Жаре, но более нежное и воздушное.

– Что это? – спросил Роман.

– Китаро, – ответила Рада Георгиевна. – Если хотите, потом перепишете. А сейчас давайте к делу.

– Я готов.

– Закройте глаза. Расслабьте руки…

– Как вы себя чувствуете? – спросила она, когда Роман вынырнул из гипноза.

– Это было что‑то. Все такое яркое, как в сказке.

– Отдохнули?

– Великолепно. Только немного голова кружится.

– Это вы не совсем вышли из гипноза. Разбудить?

– Не надо. Это так кайфово.

– Если захотите, я вас научу самостоятельно погружаться в гипноз.

– Конечно, хочу.

– Тогда завтра начнем.

 

За время пребывания в «Лабиринте» Роман так и не смог понять, зачем такой серьезной организации, как КГБ понадобилась эта шарашка, и для чего Максим Харитонович сплавил его туда.

«Лабиринт» был похож на кружок для психов.

Иван Павлович Коленик считал себя искателем. Всю жизнь он гонялся за летающими тарелками, снежным человеком и прочей подобной хренью. Одновременно с этим он искал окно в параллельный мир, которое, по его мнению, находилось в ростовских катакомбах. Если верить Жабе Петровне, раньше он был относительно нормальным, симпатичным мужчиной. Лет пять назад его мечты сбылись, и он встретил что‑то или кого‑то из того, что искал. Как гласит легенда, он пропал в катакомбах чуть ли не на глазах у друзей‑приятелей. Нашли его через неделю на Комсомольском острове в состоянии острого психоза. В бреду он твердил про сжигающие мозг руки, а когда слегка оклемался, заявил, что ничего не помнит с момента входа в катакомбы. В результате мнения его коллег разделились. Одни считали, что он попросту перебрал алкогольно‑наркотического пойла, которое они прихватили с собой с целью активизации астрального восприятия. Более эзотерически задвинутая публика полагала, что он стал жертвой хранителя, который, чтобы сохранить в тайне доверенное ему знание, стер Колескнику память, так как тот слишком близко подошел к опасным для человечества тайнам. После выхода Колесника из психушки его сначала долго допрашивали в КГБ, затем завербовали и назначили директором созданного примерно в то же время «Лабиринта».

Колесник Романом не занимался, поэтому они общались лишь во время кофейных перерывов, на которые он буквально вырывал Романа из цепких когтей Жабы Петровны. В результате Роман попадал из огня да в полымя, так как во время кофепития воодушевленный наличием свободных ушей Колесник нес невообразимый бред.

– Надеюсь, ты по церквям не шляешься? – спросил он во время одной из первых закофейных бесед.

– Да нет, – ответил Роман. Этот вопрос заставил его слегка растеряться.

– И правильно. Потому что храмы – это жертвенники богам. Не все, а только те, которые создавались по оригинальному плану богов.

– Вы верите в бога? – удивился Роман.

– Не в бога. В богов. Бог – это выдумка предприимчивых негодяев, благодаря которой они уже многие тысячелетия управляют двуногими жабами, позволяя им в качестве награды мнить себя царевнами. Другое дело – периодически спускающиеся на землю с небес в своих огненных колесницах боги. Узнаваемый образ?

– Ну да. Похоже на инопланетян.

– Об инопланетном вторжении на Землю рассказывается в мифах практически всех народов.

– Ну… Мифы могли быть позаимствованы…

– А это? – перебил Романа Колесник и с торжествующим видом положил на стол пачку фотографий.

– Это геоглифы Наска обнаруженные на плато Наска в южном Перу, – рассказывал он, показывая серию фотографий с изображением огромных рисунков на местности, созданных путем рытья неглубоких траншей шириной до 135 сантиметров. – Колибри имеет длину 50 метров, паук – 46, кондор простирается от клюва до перьев хвоста почти на 120 метров, а ящерица имеет длину до 188 метров. И все это сделано с такой точностью, что сегодня, с нашими современными технологиями, невозможно повторить.