Жить ярче!

– Простите, – пробормотала она, спускаясь к асфальтовой дорожке. – У вас же свои дела есть. Сегодня выходной. Семья, наверное…

– Моя жена умерла, – серьёзно сказал Семён. – Детей нет. Родственников не осталось. У проснувшихся близких мало… я совсем один. А вы, если честно, мне очень понравились. Поэтому, если ещё не верите в наши порядки, считайте, что я за вами ухаживаю.

У Анастасии порозовели щеки, поэтому она прибавила шаг, но тут же брякнула:

– Я тоже одна, – и пожалела о своих словах, прозвучавших, как предложение к дальнейшему знакомству. – Но это не значит, что…

– Я мог бы и не признаваться, что вы мне понравились. Но зачем начинать с вранья?

Она неопределенно встряхнула головой, не найдя подходящих слов.

Церковь с колокольней выглядывали из‑за голых деревьев и бело‑красных столбов забора, выделяясь чистым пятном на фоне осенней ржавчины. Не в силах сдержаться, Анастасия обернулась, наткнувшись взглядом на ползущие следом клоки чёрного тумана. Теневик больше не скрывался. Грязное пятно ворочалось в жухлой траве, но неминуемо надвигалось.

– Смотри прямо на него. Пока ты сосредоточена, он не нападёт, – уверенно заявил Семён.

Хвостикова пятилась, не зная куда деть руки. Их хотелось спрятать за спину и одновременно прикрыться. Словно растопыренные трясущиеся пальцы могли отразить волны приторно сладкой вони или защитить от прозрачных, но всё равно дерущих сухую землю когтей. Поэтому она не отрывала глаз от мерзкого пятна, не смотрела под ноги, а нащупывала каждый шаг, упираясь пяткой. Потом приставляла другую и снова шарила позади себя. Теневик постоянно менялся: то расплывался в набравшийся смога туман, то собирался в мерзкую старуху. От напряжения у Анастасии заслезились глаза. Она боялась пропустить какое‑то движение и тряслась всё сильнее.

– Успокойся, – бросил сноходец и дёрнул её за руку. – Сюда он не полезет.

Они заскочили под кирпичную арку с образом и их оглушил звон. Зажав уши, Хвостикова чуть не упала на колени. А Семён что‑то крикнул и оглянулся.

– Что?

Тень раздвоилась. Белёсая часть удирала без оглядки и набат с каждым колокольным ударом подкидывал её всё выше, собираясь разметать в клочья. Вторая, чёрная, застыла у ворот. С искажённого лица угрожающе таращились бездонные провалы глаз, а огромный рот скалился в беззвучном рычании.

– Святые свидетели, – раздался голос сноходца в тишине после внезапно оборвавшегося колокольного звона.

Он подхватил пошатнувшуюся Анастасию под руку и отвёл глубже в арку. Её лицо побелело и уже отдавало синевой. Перед глазами всё крутилось. Заболело в боку и поднималась тошнота. Пришлось вцепиться в камни арки, чтобы не упасть.

– Успел присосаться к тебе.

Семён едва оторвал её от стены и дотащил до скамейки у забора.

– Сядь. Что тебе здесь нужно?

Она достала оберег из сумки, но выговорить ничего не смогла. Губы тряслись и кроме невнятного мычания ничего не выходило, но Семён понял и так. Выхватил флягу с семью горлышками и бросился к храму.

Анастасия сползла по спинке скамейки и зажмурилась. За что ей всё это? Коты – убивающие фантомы. Тени – пьющие силы. Верните назад тихую спокойную жизнь! Она прижала руки к животу. Внутри всё переворачивалось и горело. Её согнул особенно сильный спазм.

– Выйди ко мне! – долетел скрипучий голос.

Она завороженно вытаращилась на перекошенный чёрный силуэт за воротами. Вокруг его головы вились белые спутанные волосы. От лица остались лишь угольные дырки глаз и огромный зубастый рот. Он манил её когтистыми лапами и подпрыгивал от нетерпения.

Крик застрял в её горле. Силы таяли. От спазмов больше не выворачивало, а наоборот скручивало и давило к земле. Сопротивляться уже почти не получалось. Ещё немного и она свалится на колени и поползёт навстречу неминуемому. Наверное, так и должно быть. Её затягивало во тьму. В бескрайний омут из которого не выплыть. Погружения уже не избежать, сдаются даже самые смелые и упорные.

Сноходец бухнулся перед ней на колени и сунул в лицо оберег. В центре фляги переливалось голубое пламя. От него расползалось лазурное сияние. Успокаивающее и умиротворяющее. Наполненное могучей, но при этом ласковой энергией.

– Бери, быстрее! – приказал Семён. – Он тебя защитит.

Анастасия вцепилась в стекляшку и прижала к груди. Свечение перетекло на плащ, заскочило под него и впиталось в кожу. Её затрясло ещё сильнее, словно окатили ледяной водой, но после первого шока наступило облегчение. Жжение проходило. Тиски в голове разжимались и скоро дыхание стало тихим и ровным.

– Лучше? – заботливо спросил он.

Она кивнула.

– Что со мной?

– Тебе не повезло, под теневика замаскировался шатун. Представь, что из твоего тела вырвали огромную длинную зазубренную занозу. Вот это то же самое, и теперь из раны вытекает ваша общая энергия. Твоя и фантомов.

– Я больше не хочу, – простонала Хвостикова. – Отвезите меня в больницу, даже в психушку, куда угодно, только верните мою жизнь обратно.

– Я не могу.

– За что мне это?

– Не волнуйтесь, я буду рядом. Вам, наверное, нужно посетить семь церквей? – сноходец поднял её, поддерживая под руку. – Давайте я вас отвезу. Когда оберег наполнится, вы почувствуете себя великолепно.

– Откуда вы знаете, – прошептала Хвостикова. – Логос могуч, если начал охоту, обязательно закончит.

– О! – удивился Семён. – Это он подсылает к вам тварей?

Девушка кивнула.

– Что я ему плохого сделала?

– Не важно. Валерьян дал вам очень сильный оберег. Давайте его зарядим. Какая следующая церковь?

Продолжая прижимать к себе сияющую стеклянную флягу, Анастасия трясущейся рукой вытащила бумажку.

– Храм Троицы Живоначальной в Старом Свиблово.

– Это рядом с Ботаникой. Поехали! Вы можете посидеть в машине, я сам наберу.

– Я боюсь.

– Я его задержу, а вы бегите. Сможете?

– Наверно.