Жить ярче!
– Почему?
Подробности происшествия в ресторане вылетели из неё, как та злосчастная пуля. Она не упустила ни кровавых деталей, ни телефонного разговора.
– С почином, – бросила Зиновия Варфоломеевна, вытащила окурок из мундштука и затушила в пепельнице. – Никто не хочет взрослеть, но так устроена жизнь!
Хвостикова упрямо сжала губы, но наставница всё равно продолжила:
– Мир жесток, а ОТКП – это концентрат. Здесь всё намного хуже. Мерзавцев оно быстро превращает в скотов. Не важно, фаталистов или фанатиков. По природе своей все одинаковые. А безнаказанность из ангела сделает чёрта. Если нельзя умереть по‑настоящему, и жить по‑настоящему не хочется.
– Да кто такие эти фанатики? – не выдержала Анастасия.
– Те же фаталисты, только в профиль! Одни прикидываются волками, другие овцами, но если содрать шкуры…
– Разницы нет?
– Пробуждение предсказывают провидицы. Потом проводится ритуал пробуждения…
– Но меня…
– Не болтай! Тебя логос запретил будить.
– Почему?
– Услышал про твою судьбу и взбесился, – Зиновия Варфоломеевна скривилась. – Варвара лишилась фантома, а я месяц ожоги лечила.
– Вы знакомы?
– Нас не так много.
– Вы знаете Дон Кея?
– Он главный фанатик. Тощий, хитрожопый задавака с гигантским самомнением. А если копнуть его поглубже, там сплошные комплексы. Но злющий, как полсотни шатунов, так что лучше его не доводить. Они все чокнутые, для них смерть служанка…
– А если бы у моего друга не осталось ни одного фантома? – пробормотала Анастасия.
– Аура бы показала…
– Какая аура? Он тоже о ней говорил.
– Ты что, ауру не видишь? На это способны даже не проснувшиеся, – наставница стянула со стола чистый лист бумаги. – Приложи руку и смотри рассеянным взглядом, не моргая и не отводя глаза. Сосредоточься.
Хвостикова уставилась на свои пальцы. Вскоре вокруг ладони появилось слабое алое сияние.
– Ну и что? Вижу красное…
– А ты что хотела? Сразу всё увидеть? Великую любовь, свою судьбу и суженого‑ряженого? Потренируешься, начнёшь видеть больше.
– Но…
– Фанатики ничего не ценят, – оборвала её Зиновия Варфоломеевна, – кроме своего раздутого эгоизма. Хотя к этому сейчас склонны все. Убей они фаталиста без фантомов, вмешался бы геронт. Такое не остаётся безнаказанным. Уж в чём в чём, а в этом логоса не упрекнёшь.
– А в чём можно? Что ему очень плохо? – съязвила Анастасия.
– Кому? – опешила наставница.
– Он ведь единственную потерял…
– Он сам её довел. Вот она и понажелала. Он себя не контролирует! Довёл и руки опустил. Из‑за него по улицам нечисть бродит.
– Шатуны? – пискнула Хвостикова.
– Логос – закон бытия. Но без любви, он ничто, – Зиновия Варфоломеевна достала ещё одну сигарету и прикурила. – Наше общество пошло ещё с Древней Греции. Так вот и прижились все эти словечки. Некоторые до сих пор – эфир говорят. А у греков было 8 видов любви, – она выпустила кольца дыма, пролетевшие одно в другое. – Эрос – страсть и удовольствие. Филия – дружеская любовь. Агапэ – любовь к ближнему. Сторге – родительская. Мания – одержимость. Людус – влюблённость. Но все они ничто – без филаутии.
– Это ещё что? – поморщилась от лекторского тона Анастасия.
– Любовь к самому себе. Пока жила его богиня, он был целым и всесильным. Но она погибла. Он ослабел и перестал защищать наше бытие. Он больше не закон, а только его исполнение.
Зиновия Варфоломеевна недовольно стряхнула пепел.
– В ней было всё. Всё вообще всегда в женщине. Мы творцы. А они… без неё, он так и останется полубогом.
– Вы были знакомы?
– Ненавижу его, – наставница выпустила дым. – Не думай о нём, он этого не заслуживает. Оберег тебя защитит. По крайней мере, пока. Остальному я научу. Получишь своё желание и свергнешь этого выскочку.
– А Дон Кей? Он угрожал…
– С этим я разберусь, лучше думай о другом.
– И как мне искать эту истинную любовь? – поморщилась Анастасия.
– Давай по порядку, – отмахнулась Зиновия Варфоломеевна. – Как учиться вычислять интегралы, если складывать не умеешь? Закончим, если у тебя нет вопросов…
– Зачем вы работаете охранницей?
Наставница затрясла сигаретой так, что пепел разлетелся во все стороны, но так и не попал в пепельницу.
– Это не я, а мой фантом. А я могу выбрать подходящих учениц.
Хвостикова сделала шаг вперёд.
– Почему вас не хотели будить?
– Тоже дру‑ууг рассказал? – Зиновия Варфоломеевна поморщилась и показала пальцем на свой голубой глаз. – Ведьма! – ледяным тоном протянула она. – Раньше считали, что от нас слишком много проблем, и не будили, суеверные идиоты. Поэтому сейчас я еле хожу и разгибаюсь. Достаточно? – она кряхтя, съехала со стола и встала, склонившись на один бок. – Или всё ещё думаешь, что это у тебя проблемы? Я ненавижу ОТКП намного больше. Хочешь из него выбраться, научись как.
Она повернулась и медленно захромала к вешалке со своим пальто.
– Решать тебе. Придёшь завтра? – донеслось из угла.
– Я подумаю.
Хвостикова вышла из класса и спустилась по лестнице. Улица уже сверкала огнями. Фасады светились жёлтым и голубым, рекламные щиты пёстрым, а табло синим. Город пытался поразить людей, соблазнить, заманить, обмануть и подчинить. Но недавно проснувшаяся не замечала расставленных силков и перешагивала через ловушки. Она больше не спала, и не смогла бы заснуть, даже если бы очень хотела.
