Зовущие к огню
Да. Он импотент гребаный. И с этим надо что‑то делать. План А – развод. План Б – купить Виагру. Бр‑р‑р… бред какой.
Звук срочного вызова по рации вернул его в реальный мир – он был солдатом и в Афганистане научился спать в любое время суток, всякий раз, как только выдается возможность, но свой позывной мог различить даже во сне.
«2‑17» – теперь его позывной.
Он схватил рацию
– Два – семнадцать на связи…
– Два – семнадцать, это Центральная. Где вы, сообщите свое местонахождение?
Необходимость врать обожгла короткой вспышкой стыда.
– Центральная… мы заехали перекусить… у Тако, на шоссе. Все в норме.
– Два – семнадцать, возвращайтесь в свой район. Миссис Белли опять видела бродягу, надо успокоить ее…
Это тоже было вранье. Так Джина сообщала, что шеф может заехать в их район. Она была доброй девчонкой, и всегда помогала замотанным депьюти, чем могла. Жизнь – штука несправедливая, поэтому приличного парня у нее до сих пор не было… при весе под сто пятьдесят фунтов, найти парня бывает непросто. А миссис Белли действительно часто звонила… мистер Белли умер недавно, и она, по‑видимому, страдала от одиночества. Прошлый раз, когда они приехали – она дала им по куску вишневого пирога на дорогу.
– Центральная, понял, мы едем… – Джаррет кашлянул. – Э… спасибо.
– Будешь должен.
Связь отключилась…
Патрульный еще раз выругался про себя, потом выбрался из машины, поправил тяжелый пояс. Пистолет – он носил Глок‑21 и всегда досылал патрон в патронник, еще Тейзер, пара наручников. которые тяжелые, гремят и однозначно хуже одноразовых, которыми они пользовались в Эй‑стане. Перцовый баллончик, дубинка, рация, еще небольшой застегивающийся кармашек с ключами от дома и от машины. Всё, что надо полицейскому, – всегда при нем.
Прикинув, он не стал запирать машину. Все равно – отойдет он недалеко, машина будет в поле видимости – и не может же быть, чтобы угнали полицейскую, верно?
Хотя по нынешним временам возможно всё…
Он прошел по небольшой, посыпанной гравием дорожке к номеру мотеля который занимал его напарник, постучал, прислушался. Судя по звукам… понятно, что там происходило.
Он постучал громче, ногой.
– Стен! Заканчивай, нахрен, пора на работу.
Сначала он подумал, что послание не достигло адресата и хотел постучать еще – но тут открылась дверь, и появился сам виновник торжества. Он не потрудился даже надеть трусы… весил он ровно вдвое больше своего напарника, и Тэд иногда думал: неужели к его годам он тоже таким будет. А что? Все возможно. Патрульный полицейский питается, чем попало, всякой общепитовской дрянью, пьет галлонами кофе и прохладительные напитки с большим количеством сахара… Вот, результат налицо. Точнее – на лице и остальных частях тела.
– Какого хрена?..
– Надевай штаны, придурок! – неожиданно сам для себя грубо сказал Тэд. – Шеф едет проверять посты.
Бутовски моргнул.
– Ага. Щас иду.
Перед тем, как дверь закрылась, Джаррет увидел женщину. Молодая… лет двадцать – двадцать пять. Рыжая. Приехала в большой город из провинции… а большой город безжалостен. И покатилась по наклонной.
Впрочем, не ему ее судить. И тем более спасать. После Афганистана он знает, уяснил – мир уже не спасти. И потому – ему просто надо быть на своем рабочем месте…
Они еще раз посмотрел на небо. Чистое, почти без единого облачка. И солнце такое ласковое. Как тогда… двадцать лет назад, когда всё покатилось под откос. Это было так давно, что он даже не помнил, что делал в тот день, убивший несколько тысяч и непоправимо искалечивший судьбы миллионов. Он и в самом деле не помнил.
Бутовски появился – жирный, довольный собой. Прорысил к машине, бросил ключи напарнику.
– Поехали, чего стоишь? Ты веди…
Джаррет сел за руль…
– Эта крошка… – Бутовски, как всегда, не мог держать в себе, он всегда чем‑то хвастался, как он завалил оленя, кого‑то трахнул, отремонтировал лодку, – настоящий огонь. Танцует в стриптизе, настоящая куколка‑секси. Она немного залетела, и я пообещал, что поговорю с ее офицером по пробации…
Джаррет не отвечал.
– Эй! Земля вызывает два‑семнадцать. Как вы там, парни…
– Спасибо, хреново… – буркнул Джаррет.
– Тебе надо расслабиться, парень. Воспринимать жизнь проще, окей? Не ждать от нее ничего особенного и просто брать то, что она тебе предлагает. Посмотри, какой хороший денек, а? У нас есть работа, а это по нынешним временам само по себе уже хорошо. Ты, кстати, своей благоверной изменяешь, а?
– Нет, – процедил Джаррет сквозь зубы.
– И дурак, – убежденно сказал Бутовски – так у тебя крыша поедет, на пару с твоей миссис. Вот посмотри на меня. Ты думаешь, Гейл не знает, что я иногда хожу налево? Да все она знает. Просто я не приношу свои проблемы домой. И она это ценит.
– Стен…
– А?
– Тебе никто не говорил сегодня, что ты свинья?
Бутовски не обиделся. Он вообще был толстокожим.
– Нет. А скажут – и хрен с ними, – он довольно щелкнул пальцами по животу – зато, скажу тебе, я – чертовски довольная свинья. И тебе надо стать свиньей. Так жить проще.
– Будь любезен… Просто заткнись.
– Окей… – Стен Бутовски еще раз довольно похлопал по животу, и вдруг крикнул: – На дорогу, б… смотри!
Американские дороги, по крайней мере, дороги федерального значения, устроены так, что лобовое столкновение на них практически невозможно, полосы встречного движения разделяет либо широкий газон, либо полоса отбойников. Но бывают места, – на выходе с развязок, на съездах и выездах, – где бывает действительно опасно, особенно если за рулем идиот на минимальной зарплате, или маменькин сынок на папенькиной машине с подружкой. Но это был не гребаный маменькин сынок, это был трак, причем довольно большой, пусть и без прицепа – и они чуть не врезались в него. Но Джарретт все еще продолжал оставаться солдатом, причем солдатом, прошедшим через ад, и реакция у него была соответствующей – он увернулся. Увернулся и трак – правда, не так уверенно, он боком задел небольшой Ниссан, задев по касательной. А потом – продолжил движение.
– Твою ж мать! – вызверился Бутовски – Посади молокососа за руль! Смотри на дорогу!
Вместо ответа Джаррет лихо, почти на месте развернул тяжелую полицейскую машину, включил мигалку.
