Зовущие к огню
Несколько человек уже были там. Кое‑кого он даже знал.
– Капитан на мостике, – шутливо крикнул Шорти, когда он появился в небольшом помещении без окон. С Шорти он был знаком по Москве.
– Заткнись Шорти, – устало сказал он. – Что у нас есть на сейчас?
– Ответственность никто не взял, по крайней мере, пока, – сказал Шорти. – Уровень опасности красный. Сейчас пытаются определить ущерб… «Коленная чашечка» в воздухе[1], но, похоже, что мы больше не под ударом.
– Похоже, б…
– Сэр, взгляните на это… – крикнул другой оператор
Баррет подошел. Канал был настроен на Аль‑Джазиру. Понятно, экстренный выпуск… сейчас все выпуски в мире экстренные. Показывали Ирак… чертов Ирак, чертова песочница. Там была гражданская война между шиитами и суннитами… но сейчас показывали, как шииты и сунниты, забыв обиды и разногласия – выходили на улицы, с флагами, с файерами, с наспех нарисованными плакатами «Смерть Америке!». Совершенно незнакомые люди – обнимались, плакали от радости…
А они, стоя на другом конце земли, в городе который почти наверняка подвергнется второй атаке, если та будет – стояли и смотрели на все на это, не зная, что сказать.
– Это по всем каналам, сэр. По всему Востоку и не только
…
– Какого черта, сэр? – сказал один из техников. – Какого черта мы не можем просто стереть их с лица земли?
– Заткнись, – сказал другой техник.
– Сам заткнись! Мы ведь служим… для чего мы служим?
– Замолчите! – резко сказал Баррет – хватит.
Ему вдруг показалось, что он стоит на краю какой‑то огромной ямы. И в яме этой… живая чернота. Живая. Пульсирующая. Шевелящаяся.
Живая…
– Все за работу, – сказал он. – У нас есть долг, его никто не отменял. И … пишите все эфиры. Все, какие есть. Кое‑кому стоит это увидеть. Потом.
Про себя он подумал – если это потом будет.
…
Прошло два дня.
За это время кое‑что прояснилось – кое‑что. Террорист – одиночка. Новая, ни с кем не связанная группа. Одиночная атака – их больше не атаковали.
Все лидеры мира официально выразили сочувствие США, многие сказали, что потрясены случившимся, и готовы оказать любую помощь. Но это не отменило того факта, что по всему арабскому востоку, по некоторым странам Азии и Африки, по России прокатилась волна антиамериканских демонстраций. Люди радовались, плакали от счастья.
Девять тысяч человек сгорели в одну секунду. Как показали первые итоги расследования – по неизвестной причине террорист активировал заряд на территории чикагской субурбии, хотя ему не так много оставалось ехать до деловых районов. Если бы он прорвался в район небоскребов – число жертв было бы больше десятикратно. Взрыв произошел мало того, что в субурбии – так еще и в рабочий день, многие в это время были на работе и потому выжили.
Число раненых и обожженных превысило сто тысяч и продолжало расти.
После того, как первоначальный шок схлынул, на его место пришла ярость. Кто‑то должен был быть виновным в том, что с ними произошло. Настало время озлобленности и взаимных обвинений…
…
Они собрались внизу, в здании гаража – там сейчас был развернут пункт безопасности. Светили фонари. Их было много… управление разрослось в последнее время, приняли новые штаты. Но это, увы, не помогло.
На импровизированную трибуну поднялся Директор. Он был кадровым разведчиком, традиция назначать на должность директора политиков была изжита – уже несколько крайних директоров ЦРУ были кадровыми спецслужбистами. Ему передали мегафон, он молчал, собираясь с мыслями. Потом заговорил.
– Господа… и дамы, собравшиеся здесь. – Он снова замолчал. Тем, кто стоял в первых рядах – было видно, что директор ЦРУ с трудом сдерживает слезы.Наконец он снова заговорил: – Мы не смогли защитить нашу страну. Наш народ. Наш образ жизни. По нам снова был нанесен страшный удар. Его последствия будут ощущаться десятилетиями. Единственное, что пока нам удается сохранить – наша свобода. Я принимаю на себя всю полноту ответственности за произошедшее и с сегодняшнего дня я ухожу в отставку. Я не хочу, чтобы кто‑либо из вас повторил это. Но я хочу, чтобы вы остались на своих постах и сделали… – Директор все же не сдержался: – Сделали все, чтобы наказать негодяев, подло и трусливо убивших и ранивших более ста тысяч американцев. Вы, джентльмены, – не должны останавливаться, пока не найдете и не покараете каждого из них. У меня все. А теперь, давайте просто постоим и помолчим, в память о каждом, кто погиб в Чикаго. Мы будем помнить. Мы отомстим…
…
В ЦРУ, как и в любой другой бюрократической структуре – люди образовывали группы по интересам, связанные неформальной иерархией и подчинением кому‑то наверху. Босс шел вперед – он расставлял по местам лично преданных ему людей. Босс падал – вместе с ним прокаженными становились и те, кто шел за ним. Им оставалось лишь дорабатывать свой срок – если кто‑то не подбирал их, не брал в свою команду.
Тодд относился к команде бывшего замдиректора ЦРУ Роланда Кирша. Мастодонт разведки, его настоящая фамилия была Киркотян. Частично француз, частично немец, частично армянин, его родители сочли за лучшее в 1972 году покинуть Бейрут, когда схватились палестинцы с христианскими милициями отца и сына Жмаэлей и Тони Франжье и начались уличные бои – но сам Кирш родился уже в США. Бывший начальник московской, бейрутской и багдадской станций он среди знающих людей в ЦРУ имел прозвище «мистер двадцать». Потому что говорят, именно он первым взял у агента двадцать процентов от гонорара за хорошее к нему отношение. Скорее всего, именно Кирш придумал и другие формы коррупции. И он ушел из ЦРУ ровно тогда, когда Конгресс США начал закрытые слушания по проверке расходования средств на восстановление Ирака…
Сейчас Роланд Кирш был одним из королей кольцевой дороги – так называли тех, кто жирел на государственных подрядах по безопасности, тех, кто строил все эти серые бетонные глыбы‑офисы. У него была собственная компания по анализу рисков и обеспечению безопасности Risk assessment Ink, доли еще в нескольких компаниях, которыми владели другие люди, а так же места в советах директоров более чем десятка фирм, в том числе и такой, которая, например, занималась производством детской одежды. По каждому из этих мест он получал солидные гонорары и жалование, и жил припеваючи, особенно по вашингтонским меркам. Он ездил на Мерседесе‑600, что в Вашингтоне было вызовом обществу – но сейчас он был не госслужащим и мог себе позволить на общество плевать.
[1] Самолет судного дня – летающий штаб управления стратегическими силами. Это его сленговое название.
