Алмазы Таимбы
К тому же его одолевало какое‑то детское желание – хотелось увидеть хозяина этих мест – косолапого. Но сколько ни всматривался в мелькающие травянистые полянки, ни одного живого существа так и не углядел. Хотя та же девушка из лесничества предупреждала, что в этом году в Эвенкийской тайге полно медведей, спасающихся от пожаров, охвативших северные районы Красноярского края. Скорей всего, она малость преувеличила. Или, что, скорее всего, косолапых в тайге всё‑таки не настолько много, чтобы с вертолёта можно было их засечь. Даже с учётом пришлых северян.
Посёлок Ошарово вырос из‑за деревьев неожиданно. Только что тянулась разноцветная тайга, несколько секунд, и на выскочившей откуда ни возьмись полянке выстроились две параллельные улицы деревянных домишек с шиферными крышами, убегающие от блестящей глади Подкаменной Тунгуски. Взгляд зацепил разноцветные лодки, приткнутые к её пологому берегу. Ручей, вливающийся в лоно главной речки Эвенкии, людей, спешащих к вертолёту. Рядом с деревянным же посадочным настилом стандартная дощатая автобусная остановка, почему‑то повёрнутая к посадочному квадрату тыльной стороной. Причину такого архитектурного решения Поддубный понял, когда машина зашла на посадку, поднимая тучи пыли и лесного мусора. Народ, встречающий рейс, благополучно укрылся от летящих в лицо хвои и щепок за стенкой остановки.
Дождавшись, пока остановятся винты, один из вертолётчиков скинул короткую, на три ступеньки, лестницу, и сам же спустился по ней.
Доски под ногами чуть подрагивали, мужики торопливо разгружали машину. Детей встречали соскучившиеся матери. Иван с лёгкой завистью поглядывал на радостные детские лица, на женщин, тискающих родных, сам он семью так и не завёл. У геологов с семьями вообще плохо.
Воздух, напоенный сосновой хвоёй, показалось, сам лился в лёгкие, отвыкшие от густого таёжного кислорода. Правда, вместе с воздухом в рот пытались проникнуть и стаи комарья, но тут уж ничего не поделаешь: за всё хорошее в жизни надо платить. Иван несколько раз отмахнулся. Впрочем, без результата.
«Так, всё хорошо, а куда идти? На дворе обед. А гостиница тут вряд ли предусмотрена».
Иван обратил внимание на пожилого эвенка, аккуратно сгружающего с плеча тяжёлую картонную коробку на настил. Он местный, значит, должен всех знать:
– Уважаемый, не подскажете, как мне найти бывшего лесника Николая Алексеевича?
Выпрямившись, эвенк ткнул пальцем куда‑то за вертолёт, и снова скрылся в его горячем нутре.
«Что ж, направление есть, уже неплохо».
За вертушкой Иван обнаружил заросшую травой давно не используемую взлётную полосу. Скорей всего когда‑то сюда летали трудяги Ан‐2, но с началом перестройки рейсы назвали нерентабельными, и полёты прикрыли. Как и по всей России. «Хорошо хоть вертолёты изредка в эту глухомань наведываются».
От настила вокруг островка соснового бора убегала хорошо утоптанная тропинка. Поскольку других путей тут не наблюдалось, пошагал по ней. Перебравшись через заброшенную взлётку, Иван вышел к невысокому дощатому забору. Дальше тропка тянулась вдоль досок. Пройдя ещё несколько десятков метров, Иван вышел к распахнутым воротам, за которыми просматривался огромный двор, ограниченный с дальнего края густой лиственничной тайгой. По самым примерным прикидкам, с гектар будет. «Да уж чем‑чем, а землёй тут народ не обделён».
Где‑то недалеко работал движок. «Может, тракторок какой‑нибудь», – предположил Поддубный, оглядываясь.
Усадьбу перегораживал вытянутый деревянный дом. В него вели два крылечка по краям. Сбоку – делянка, засаженная картошкой с уже высокой ботвой. С другой стороны к сараю приткнулись два трактора и алюминиевая лодка. В глубине двора, наверное, несколько соток занимала огромная застеклённая теплица, из крыши её выглядывала труба буржуйки. По правой стороне почти новенький сруб: то ли большая банька, то ли небольшой домик.
Неожиданно из‑за угла дома выскочили две крупные лайки. Виляя завернутыми кольцом хвостами, молчком устремились к Ивану.
– Умка, Байкал! – послышался женский голос, и следом появилась женщина.
Плотная, невысокого роста в тёплой кофточке.
– Здравствуйте! – Иван опасливо покосился на собак, обнюхивающих его издалека. – Подскажите, могу ли я увидеть лесника Николая Алексеевича?
Женщина дружелюбно улыбнулась:
– Да, конечно. Он сейчас на ручье качает воду в баню, – она коротко оглядела гостя. – А вы проходите в дом. Пока он там закончит, я вас чаем напою.
– Не откажусь. Собаки не кусаются?
– Если и кусаются, то не сильно, главное, руками не машите, – чуть улыбнулась она.
– Предельно ясно.
Последовала команда «Домой», и лайки, вывалив ярко‑красные языки, поскакали обратно. У крыльца Иван заметил клумбу, засаженную разноцветными цветами. Ни одного он не узнал. Впрочем, он никогда культурными цветами и не интересовался. Ромашку от гладиолуса ещё отличал, а больше ему как‑то и не требовалось.
Уже на крылечке женщина обернулась:
– Давайте знакомиться. Я жена Николая Алексеевича, Наталья Шакировна, можно просто Наталья.
– А я Иван.
Скрипнула дверь, и они оказались в полутёмной веранде. Вторая дверь вывела их в светлую большую комнату.
– Сильно дверями не хлопайте, наши девчонки спят, неделю назад прилетели. Все нарыбачиться не могут, каждое утро на реку ходят, потом отсыпаются.
Иван кивнул, решил, что про девчонок ещё успеет расспросить. Или сами появятся, расскажут.
Внутри дом показался огромным, Иван подумал, что здесь жилось бы комфортно даже очень большой семье. Направо вход в просторную кухню. Туда он и направился вслед за хозяйкой. И первое, на что обратил внимания, была печь, занимающая, наверное, четверть помещения. Не удержавшись, обошёл вокруг. В топке обнаружился водяной котёл. Вот, поэтому она такая большая! И сюда цивилизация отчасти добралась. Пока Наталья расставляла чашки на столе под клеёнкой и наливала из большого электрического термоса кипятка, Иван незаметно осматривался. В старых домах ему ещё бывать не приходилось.
Потолок чисто побелен, на стенах обои, посредине – стол и стулья, у стенки – диван, напротив простенький кухонный гарнитур. Наталья кивнула на стул:
– Садитесь сюда.
Иван подтянул полную чашку поближе. На столе появилась вазочка с мёдом, тарелка с печеньем.
– Семья, видимо, немаленькая у вас? – стесняясь собственного любопытства, поинтересовался Иван.
– Да не сказать, чтобы и сильно большая: мы с Николаем и четверо детишек, дочка и трое сынишек. Все разлетелись кто куда, а мы остались вдвоем в этих хоромах.
– Цветы красивые у вас. Как вам удаётся их выращивать? Всё‑таки Эвенкия…
Польщённая интересом молодого человека, Наталья снова улыбнулась:
