Амурский сокол
…Прервав её воспоминания, проснулись малыши: сначала дочка заревела в голос, от её рёва заворочался и Серёженька, но плакать не стал, ограничился кряхтеньем и хныканьем. Марья проверила пелёнки – не мокрые ли? – затем, взяв обоих на руки, дала грудь. Слава богу, ей стало легче: раньше по ночам просыпалась из‑за мокрой от молока сорочки, теперь есть кому скармливать лишнее.
Марья невольно сравнила ребятишек: Серёженька такой серьёзный – сосредоточенно сосёт грудь, изголодался; а Дашенька привередничает – она повзрослее на месяц, может себе позволить капризы на правах старшей. Марья тихонечко засмеялась от этой мысли: «Старшая!»
– Кушайте, кушайте, мои хорошие! – сказала ласково. – Растите большими, умными и добрыми. Ты, доченька, станешь красавицей, а ты, Серёженька, – богатырём. Кушайте…
Мальчик насытился первым и уснул от усталости – как‑никак только первый день жизни, сосать молоко для него – пока ещё нелёгкое занятие. Марья перенесла его в люльку и занялась дочкой: поменяла пелёнки, покачала немного на руках и, заметив её сонливость, положила рядом с молочным братцем, нежданно‑негаданно обретённым.
Так бы и любовалась Марья своими ангелочками до очередного кормления, если бы не отвлекли её тревожные мысли…
Надо что‑то решать с Василием. Что ни вечер, приходит и, позоря перед соседями, блажит под окном: мол, пусти, разговор есть. А что у него за разговоры – всё одно и то же. Вот давеча, например…
– Марья, жизни без тебя нет. Выходи за меня замуж! Ведь я тебя всегда любил… Хотел посвататься.
– Раз хотел, что ж не посватался?
– Кто я был тогда? – спросил Василий и сам же ответил: – Мальчик на побегушках. Ты и не смотрела тогда в мою сторону…
Марья засмеялась:
– Я и сейчас не смотрю! Ты найди себе другую, Вася. Не пара я тебе – горькая вдова с грудным ребёнком… А ты себе найди девушку молодую… Правда, Василий, не ходил бы ты сюда! Перед людьми неудобно.
– Да что мне люди! – хорохорился Василий. – Я никого не боюсь!
– Ты‑то не боишься, а меня бесславишь, порочишь перед людьми! Сам подумай, ну кто я тебе?
– Я на тебе женюсь!
– А ты меня спросил? Женится он… Может, я вовсе не хочу замуж?!
– А вот и спрошу! Марья, будь моей женой!
– Экий ты, пристал как банный лист! Отстань! Уходи! И не приходи больше!
Но разве он нормальный язык понимает… Евсей Петровичу, что ли, пожаловаться?.. Сегодня опять явился – пришлось огреть его кулаком, когда полез обниматься. Ни стыда ни совести у человека. Но у Марьи кулаки крепкие: так саданула, что сбежал не попрощавшись.
Женщина снова улыбнулась своим мыслям, вспоминая, как Василий упал от её неожиданного удара, опрокинув кадку с водой. Сбежал, чёрт кудрявый, да ещё на Никодима нарвался.
А Никодим‑то ничего – видный мужчина, за таким как за каменной стеной.
Хотя Маша и сама не промах. А что, покойный Михаил Васильевич учил её и кулачному бою, и стрельбе из ружья, показал, как шашку держать да нагайкой управляться – они же почти все здесь потомственные забайкальские казаки. Покойная матушка рассказывала, что она вместе с родителями была среди первых пересыльных казаков, которые основали Усть‑Зейскую станицу, впоследствии ставшую Благовещенском.
Только вот у самой матушки судьба не сложилась: муж, отец Маши, рано помер, дочь она растила одна. В конце концов пришлось идти в услужение к купцу. Тяжела доля одинокой женщины… Но зато дочь вырастила на зависть всем.
Марья накинула на плечи цветастый платок и, подойдя к зеркалу, стала отыскивать на лице несуществующие морщинки. Затем повела плечами – хороша, ничего не скажешь, слава богу.
Хлопнула калитка во дворе, в сенях послышались шаги, и спустя некоторое время в дверях появилось смешливое женское лицо:
– Хлеб да соль вашему дому!
– А‑аа, Глашенька, заходи. Как раз трапезничать собралась, – отозвалась Марья.
Но Глафира не вошла в избу, а буквально пулей влетела. В этой худощавой (в отличие от Марьи), небольшого роста женщине энергия била ключом, она постоянно находилась в движении.
– Благодарствую, Марья, – затараторила Глафира. – Ой, чо‑то, я смотрю, сегодня у тебя народу. То один, то другой… Дай, думаю, сама зайду спросить, пока поселковые сплетницы небылицы не принесли.
– Да, соседушка, вот смотри, кто у меня тут, – сказала Марья, показывая рукой на люльку.
Глафира посмотрела в указанную сторону, вытянув шею, и заулыбалась.
– Знамо кто, дочка твоя – Дарьюшка!
– Да ты погляди, погляди! – сказала Марья с хитринкой в улыбке.
Пары стремительных шагов Глафире оказалось достаточно, чтобы всё хорошенько разглядеть и всплеснуть руками.
– Бат‑т‑тюшки‑и! У тебя ещё один ребёнок?! – не то спросила, не то удостоверила с удивлением. – Боюсь сглазить…
– Иди к рукомойнику и садись за стол, – сказала Марья. – За трапезой расскажу. Был ребёнок – не знал пелёнок, стар стал – пеленаться стал! – проговорила она и, достав из печи чугунок, выставила на середину стола.
По дому разнёсся аромат наваристой тыквенной каши с галушками.
– Угощайся, Глафира! Сейчас самовар закипит и будем чаёвничать с ватрушками.
– Ой, Марья, я страсть как люблю ватрушки!
За чаем Марья поведала соседке все дневные происшествия. Не забыла и про Василия рассказать.
– Надоел он мне – хуже пареной репы… Не знаю, как отвязаться от него.
– А что ж ты Евсей Петровичу не пожалуешься? Скажи ему, пускай приструнит кобеля своего!
– Пожалуй, придётся, Глаша. Проходу не даёт. Каждый вечер под окнами торчит.
– Да чёрт с ним, с кобелём этим, – махнула рукой Глафира и, подмигнув, заговорщически прошептала: – А что этот Никодим‑то, хорош?..
– Да ну тебя, Глаш! У тебя одно на уме…
Та с хрустом потянулась, раскинув красивые, как у барыни, руки.
– Э‑эх! А что? Имею право! Я тоже вдовая!
Глафира уже пять лет как лишилась мужа. Он погиб в стычке с китайцами: с отрядом казаков, охраняющих добытое на Амуре золото, нарвался на разбойников, захотевших прибрать к рукам ценный груз, приготовленный к отправке. В неравной схватке золото отстояли, но потеряли трёх казаков, в том числе и мужа Глаши.
Так тридцатилетняя красавица осталась с тремя детьми на руках – дочерью Фёклой и двумя сыновьями. Правда, девочке уже исполнилось двенадцать – она стала большой помощницей матери и тоже часто наведывалась к соседке, чтобы поиграть с Марьиной дочкой.
