Ангел для Зверя

Где ты, мой Ангел?

Уже полетела туда, куда мне никогда не добраться?

Неужели я видел ее в последний раз?

Слишком много в моей жизни было зла. Слишком многим я причинял боль.

Я так надеялся, что любовь, её любовь очистит мою душу.

Темную. Грязную. Порочную.

Я верил, что если сделаю Кристину счастливой, то и сам обрету свое счастье.

Я думал, что заслужил. Такие люди, как я тоже хотят настоящего семейного тепла.

Она могла бы стать моим счастьем, она уже им стала. А я не уберег его.

– Разряд! Мы теряем его! – слышу над головой голоса и мысленно усмехаюсь.

Глупцы. За кого они там воюют.

За мертвеца. За слабака. За бойца, что не справился с горсткой дилетантов.

Я не хочу, чтобы меня спасали.

– Внутреннее кровотечение! Где хирург!

– Такой здоровяк просто обязан выжить!

Обязан?

Я был обязан спасти нас. Почувствовать опасность!

Но я был с головой погружен в сбывающуюся мечту о счастье.

О будущей семье. О любви. Нелепое оправдание.

Перестаньте меня спасать.

Вырубайте приборы и несите меня в морг, потому что нет боли сильней, чем потерять ту, что судьбой была предначертана.

Или… Есть шанс? Есть шанс ее спасти?! Может быть они не обнаружат обман! Может быть есть время!

Да! Да! Я спасу ее! Смогу очнуться и подняться на ноги до того, как с ней покончат.

Я поеду туда и перебью их всех!

Выпустите меня! Я хочу ее спасти!

Я должен это сделать! Прямо сейчас!

– Давление стабилизируется!

Крики становятся громче. Голоса ближе. И я чувствую, как лава Везувия, текущая по венам, словно леденеет, принося облегчение.

Принося забвение.

Я плыву по реке собственного сознания, которая приносит меня на зеленый берег.

Там пасется лошадь.

А на ней совершенно обнаженная Кристина. Красивая, статная. Великолепная в свете заходящего солнца.

Как богиня любви.

Соски розовые торчат, завлекая пососать их прямо сейчас. Волосы блестят, как шелк, а кожа словно покрыта жидким золотом.

Я хочу ее потрогать.

– Не бросай меня, – шепчет она негромко, лишь губами. – Прошу, вернись ко мне.

– Я никогда тебя не брошу, – словно заворожённый шагаю к лошади, запрыгиваю и обнимаю ее руками.

Но не чувствую горячую плоть. Лишь солнечную дымку.

Зло смотрю по сторонам и вижу, как эта чертовка смеется, закинув голову уже на другой лошади.

– Я догоню тебя и трахну.

– Ты сначала догони, – смеется она так, что по телу разливается жар, не имеющий ничего общего с болью.

Только с возбуждением. Яростным. Неистовым.

И я скачу за ней, но вдруг лошадь резко останавливается, бросает меня на землю, выбивая весь дух.

Я лежу, стараясь дышать. Хоть вздох сделать.

– Он не хочет жить. Если сегодня он не очнется, я снимаю его с аппарата ИВЛ, – снова слышу мужской голос и пытаюсь понять, что вообще происходит.

Паника накрывает. Он же говорит обо мне?

Нет!

Мне ещё нужно Ангела своего спасти, рано уходить.

Я обязан ее найти, живой или мертвой, но должен.

А потом чувствую ладонь на груди. Прохладную, словно поток воздуха и дуновение ветерка прямо в ухо.

– Руслан. Я вернулась. Я жива. Пожалуйста, не бросай меня.

Глава 12

Сил нет. Ни моральных, ни физических.

Меня качают лошадиными дозами обезболивающих, но они не приносят должного результата.

В голове все еще паутина из мыслей, фантазий и воспоминаний.

Прошлое, настоящее. Все смешалось в доме Облонских.

Да, да. Я тоже читал Каренину. Тварь. Ненавижу, когда изменяют.

В какой‑то момент густая тьма, что буквально липла к влажной коже, отступает.

Медленно. Медленно. И я с трудом, но осознаю, что все‑таки не сдох.

Теперь бы еще инвалидом не остаться. Сосредотачиваюсь и начинаю напрягать мышцы.

Руки. Работают.

Ноги. Пальцы вроде шевелятся.

Ну и самое главное. Тут надо проверить. Но это легко, подумал о безликой белокурой бабе, и в паху потеплело.

Итак, новости хорошие.

Я жив и даже способен к половой деятельности. Остальное решим.

Еле разлепляю глаза, сразу жмурясь от яркого света, и спустя пару выдохов повторяю попытку.

Чувство такое, словно у меня нереальное похмелье.

Больница. Нормально. Ожидаемо.

Пытаюсь пошевелится, но тут понимаю, что весь забинтован.

Рядом давят пиканьем на мозг приборы для определения моей жизнедеятельности.

Спустя пару минут заходит молодой, холеный врач со светлыми волосами.

Он деловито начинает заливать мне в уши какую‑то медицинскую херь.

– Док, давай по‑русски, – хриплю я, еле узнавая свой голос. Как у старика.

– Вам пока лучше не говорить. Вы потеряли много крови. Но вам повезло. Три пули прошли на вылет. Одна задела печень, но мы ее подлатали. Правда внутреннее кровотечение не позволило вам сразу прийти в себя. Вы провели три месяца в коме.