Блейд. Книга 2

– Это не должно вас интересовать, – сухо ответил Блейд. – Я плачу за ваши услуги, а не за вопросы. Подумайте над моим предложением, оно очень скоро «сгорит».

– Я согласна, – негромко ответила миссис Рихтер, не узнавая саму себя в этот момент. Сделка с совестью прошла успешно. – Ещё пятьдесят тысяч и я достану вам записи с сеансов Майкла Билоу.

Называть такую цену было страшно и немного стыдно. Сто тысяч евро за слова, флеш‑карту с записями психотерапевтических встреч и отсутствие вопросов. Это было огромной суммой, за которую легко можно было продаться, тем более, в тяжёлое время…

– Хорошо, – кивнул Блейд. – Я оформлю ещё один чек и передам его вам в обмен на материалы. Во сколько у вас заканчивается рабочий день?

– В восемь. Но сегодня я не смогу достать записи. Это будет проще сделать завтра утром. Но деньги передайте мне сегодня.

– Договорились, – согласился Блейд. – Я приеду к концу вашего рабочего дня.

Женщина кивнула. Посчитав разговор оконченным, блондин встал и направился к двери.

– Думаю, вы понимаете, что этот разговор и всё наше сотрудничество должно остаться между нами? – спросил Блейд, оборачиваясь около двери.

– Понимаю, – кивнула женщина. – Если я кому‑то расскажу об этом, я подставлю в первую очередь себя. Про вас же я ничего не знаю. Даже имени.

– И это очень хорошо, миссис Рихтер, – кивнул парень. – Приятно иметь дело с людьми, которые не только умеют грамотно расставлять приоритеты, но и способны критически оценивать своё поведение и его последствия. До встречи.

Сказав это, Блейд покинул помещение архива, направляясь к выходу из больницы, никого не замечая на своём пути. А миссис Рихтер осталась сидеть, смотря на дверь, за которой скрылся загадочный незнакомец. Достав чек, она развернула его и, перечитав всё, написанное на нём, вздохнула. Она продалась, продалась безбожно и низко, втоптав в грязь одну из первых заповедей здравоохранения и иных специальностей, которые имеют дело с личным и сокровенным других людей, – конфиденциальность. Но, с другой стороны, выгодно продаться один раз казалось более привлекательным, чем сдавать себя по крупицам и за гроши.

«Ничего страшного, – подумала женщина, убирая чек обратно в карман. – Едва ли эти сведения могут кому‑то навредить. А этот мужчина… – она вновь взглянула на дверь, за которой скрылся Блейд. – Наверное, они ему зачем‑то нужны…».

 

Глава 8

 

…Есть боль, которая страшнее собственной; ваша ошибка в том, что у вас не хватило духа добить меня…

 

Блейд включил ноутбук и вставил в него флеш‑карту с записями психотерапевтических сеансов, подключил наушники и, надев их, включил первый файл, который был записан двадцатого августа 2012 года.

 

Несколько секунд не было слышно ничего, кроме тишины и редких помех, затем монотонный и чуть хрипловатый мужской голос произнёс:

– Здравствуй, Майкл.

Блейд почувствовал, как у него вздрагивают жилы на шее при упоминании брата, который тогда был ещё жив. Эта и другие записи были последним материальным носителем, хранившими его частицу.

Ответом психотерапевту стала тишина. Мужчина вновь обратился к пациенту:

– Как ты себя чувствуешь, Майкл?

После вопроса доктора последовали несколько секунд тишины, затем негромкий и такой родной голос ответил:

– Я не хочу разговаривать.

– А можно мне узнать причину твоего нежелания? – поинтересовался врач, умело хватаясь за нить разговора и раскручивая пациента на диалог.

– Нет, – совсем тихий ответ, который почти тонет в едва уловимом шипении записи.

 

Блейд слово наяву увидел, как Майкл съёживается, говоря это, забирается с ногами на кушетку и обнимает себя за плечи, пытаясь спрятаться от этого мира и согреться от его холода. В такие моменты Блейд всегда спасал его, но тогда его не было рядом.

 

– Ты плохо себя чувствуешь? – лживо участливо поинтересовался доктор.

– Я просто не хочу разговаривать. Я хочу уйти отсюда.

– Ты хочешь уйти от меня? – спросил доктор и, подождав немного для того, чтобы у пациента было время на ответ, добавил: – Я неприятен тебе, Майкл?

– Нет, я просто хочу уйти. Мне не нравится здесь. Мне плохо. Я хочу домой.

– Майкл, для твоего же блага мы не можем пока отпустить тебя домой. Но я и все остальные доктора бьёмся за то, чтобы твоё выздоровление случилось как можно скорее. Но, Майкл, для этого ты должен сотрудничать с нами, ты должен нам помогать в нашей помощи тебе.

– То есть, – после долгой паузы спросил Майкл, – если я буду с вами разговаривать, я смогу вернуться домой?

– Именно. Я сделаю всё, чтобы помочь тебе, – слова сочатся ложью.

Опытный психотерапевт видел на своём веку слишком много больных, чтобы сохранить способность сочувствовать каждому. Для того, кто имеет дело с больными душами, сочувствие – совершенно лишнее качество. В противном случае психотерапевт имеет все шансы в скорейшем времени сам оказаться в мягких стенах психиатрической больницы.

– А что вы хотите, чтобы я рассказал вам? – после, наверное, десяти минут тишины спросил Майкл.

– Всё, что хочешь. О чём ты думаешь? Что чувствуешь?

– Я хочу домой. Хочу к Блейду. Я скучаю по нему…

 

Блейд ударил по клавише «Стоп» и поставил локти на стол, закрывая лицо ладонями. Майкл ждал его, он скучал по нему, а он не пришёл. Не пришёл до самого конца.

«Наверное, поэтому ты не хотел меня потом видеть и слышать…», – подумал блондин, тяжело вздыхая.

Отняв руки от лица и сунув в рот сигарету, он закурил, после чего нажал на кнопку воспроизведения, но ничего не услышал: сначала в динамиках была лишь тишина, затем прибавились помехи и, в конце концов, шумы стали столь сильными, что начали резать нервы и безумно раздражать.

Блейд несколько раз промотал запись вперёд и назад, пытаясь услышать ещё хоть что‑нибудь, но всё было тщетно – запись была испорчена.