Блейд. Книга 2

– Майкл, если ты будешь говорить со мной, я постараюсь тебе помочь, – не оставлял своих попыток завязать диалог доктор.

Майкл снова отрицательно покачал головой, а затем, практически неслышно произнёс:

– Мне нужно встретиться с Блейдом. Я не верю, что он меня бросил…

 

– Что?! – выдохнул Блейд с такой силой, что лёгкие не сразу смогли вновь расправиться. – Я бросил его? Кто сказал ему такой бред?!

Словно кто‑то мог услышать и ответить…

 

– Майкл, это невозможно.

– Я не верю в то, что Блейд ни разу не звонил мне…

 

– Я звонил, – странная, глупая и такая бессмысленная попытка сказать правду тому, кого уже давно нет.

 

Вся оставшаяся запись состояла из попыток психотерапевта достучаться до Майкла, но парень больше не произнёс ни слова, не взглянул на доктора.

Когда время встречи закончилось, а доктор уже порядочно устал от попытки превратить монолог в диалог и достучаться до того, кто словно находился за звуконепроницаемым стеклом – он всё видел, но ни на что не реагировал – врач вызвал санитаров, чтобы те провели Майкла до палаты.

– До свидания, Майкл, – произнёс доктор.

Майкл обернулся, оборачиваясь через плечо, впервые за время сессии смотря на доктора. В его глазах плескалась какая‑то невозможно отчаянная боль, безысходность. Казалось, ещё чуть‑чуть и он рассыплется. И ведь это было правдой – меньше, чем через полтора месяца он отчается настолько, что решит покончить с собой.

Несколько минут ничего не происходило. Съёмка продолжала идти – как видно, доктор забыл про включенную камеру. Затем дверь открылась, и в кабинет зашёл мужчина лет сорока на вид. Когда он подошёл к коллеге, оказываясь перед камерой, Блейд смог прочитать имя на бейджике: «Энгель Бонке».

– Здравствуй, Генрих, – произнёс Бонке.

– Здравствуй.

– Как мой пациент?

– Плохо… – вздохнул психотерапевт. – Услышав, что он не может встретиться с братом, Майкл вообще перестал со мной разговаривать. Знаешь, Энгель, мне кажется, что нужно как‑то связаться с его братом.

– Он в тюрьме, – отрезал Бонке.

– И что? Энгель, этот парень – аутист, ему нужно хотя бы какое‑то привычное окружение, чтобы нормально существовать. Его состояние и так оставляет желать лучшего. У него психика буквально по кирпичикам разваливается…

– Генрих, – раздражённо вздохнул Энгель, – что я могу сделать, если его брат не желает с ним разговаривать? Он сидит. Он убийца и, судя по всему, психопат. Понятное дело, что ему нет дела до брата. А Майкл от этого только выиграет. Потому что он ведь очень ведомый, Блейд легко мог толкнуть его на нечто жуткое и отвратительное. И, кто знает, чего мы не знаем?…

 

Блейд, аж, открыл рот от такой вопиющей наглости, от такой гнусной лжи. Звуки и слова застряли где‑то в горле и с каждым новым вдохом сильнее сдавливали его.

– Тварь, – наконец‑то выдавил из себя Блейд, не моргая, смотря на продолжающего лить грязь и ересь психиатра.

 

– Ты понимаешь, Энгель, что ещё немного, и мы потеряем этого парня? – вновь попытался воззвать к своему коллеге психотерапевт.

– И что ты предлагаешь, Генрих? Ехать в тюрьму и выбивать им встречу? Даже, если бы я подписался на это, чего я делать не стану, мы не сможем доставить туда этого парня, Майкла, он демонстрирует неадекватное поведение. К тому же, если бы его брат хотел с ним поговорить, он бы позвонил. Номер больницы у него есть.

– Ты уверен?

– Почему ты так сочувствуешь этому парню?

– Я ему не сочувствую, я просто хочу ему помочь.

– Мы ему не поможем. Он болен и единственный его родственник – убийца, который вряд ли выйдет из тюрьмы.

– Он осуждён на пожизненный срок?

– Нет. Но ему предстоит сидеть сорок два года. Сомневаюсь, что он протянет столько в тюремных стенах.

– Ты, главное, Майклу об этом не говори.

– Я говорю ему только факты, – прикрыв глаза, ответил доктор Бонке. – Он каждый день по десять раз спрашивает меня: не звонил ли ему Блейд? Я отвечаю правду – нет, не звонил.

 

– Сука, – прошипел, практически прорычал Блейд. – Я звонил. Я каждый грёбанный день звонил! Так вот, кто стоял между нами с Майклом, кто отдавал приказ не подзывать его к телефону! Конечно, он – заведующий психиатрическим отделением, он имеет на это право. Но… зачем?

 

– И что мы будем с этим делать? – поинтересовался Генрих.

– Будем продолжать лечение, – спокойно ответил доктор Бонке. – Сейчас ему вколют снотворное. Думаю, он должен проспать до утра. А утром продолжим работу.

– Ты можешь отправить его завтра ко мне не в обычное время, а до обеда?

– Зачем?

– Мне завтра после двух нужно быть дома. Я уже отпросился у главного.

– Как скажешь.

 

Запись закончилась. Блейд закрыл окно видеопроигрывателя, медля с тем, чтобы включить следующую запись. Он сидел, смотря куда‑то перед собой и ничего не видя при этом. В голове было слишком много вопросов, а в крови всё сильнее закипало желание оторвать голову этой твари – психиатру Майкла, который вёл непонятную игру, что в итоге привела к трагедии.

Включив новую запись, датированную тринадцатым октября, Блейд начал слушать. Это был аудио‑файл.

 

– Привет, Майкл.

Тишина в ответ.

– Садись, пожалуйста.