Букетик белых лилий
– За окном черёмуха колышется…
Затянул он выразительным баритоном.
– Распуская лепестки свои…
Подхватила Настя лирическим сопрано.
– За рекой знакомый голос слышится
и поют всю ночку соловьи…
Примкнула к ним Ольга Сергеевна, а за ней и остальная компания влилась в исполнение песни…
А потом, как и обещал хозяин, грянули задорные частушки, выманивая гостей на танцевальный круг.
Маринка с Настей, подпевая и притоптывая пустились в пляс.
– Э‑хх!.. – не выдержал Арсений и выскочил следом…
– Любашка, пошли! – потянул за собой подругу Степан.
– Если бы не моя поясница!.. – хлопая в ладоши, азартными глазами провожала пляшущих хозяйка. – С утра что‑то прихватила.
До поздней ночи из‑за двойных стёкол избы Гусевых слышались: то хватающая за душу народная песня, то стук каблуков разудалой пляски. А потом, долго ещё сидели на кухне Арсений с хозяином, рассуждая о превратностях судьбы:
– Жизнь‑то оно бывает, сильно вдарит, но так, чтобы выдержал человек. Вот поэтому сильных она шибче бьёт. Вот разве выдержал бы слабак то, что пришлось пережить тебе: считай, следом лишился и родителей, и сестры, – тяжело вздохнул Василий Афанасьевич…
Слабо горел ночничок, в печке потрескивали догорающие угли, и только завывающая в печной трубе метель нарушала тёплую, уютную, тишину – всё это: расслабляло, раскрепощало и располагало к душевным разговорам…
Разрисованные крещенским морозцем стёкла, багрянцем заиграли под лучами восходящего солнца. Ещё затемно Ольга Сергеевна: затопила печь, напекла пирогов и тихо ступая, чтобы не разбудить гостей, стала накрывать на стол.
– Ох, как мороз‑то завернул, – притаптывая ногами зашёл с улицы Василий Афанасьевич. – Не знаю заведёт ли свою колымагу Макарыч?.. Попросил его, чтобы около нас притормозил…
Скрипя колёсами по свеженаметённому снегу, «пазик» с заиндевелыми от мороза стёклами остановился около калитки. Макарыч притоптывая забежал в избу.
– Околел пока эту лайбу завёл. Погреюсь чуток, пока там в салоне степлеет, – прижался он к тёплой печи. – Пассажиров немного – не бояре, подождут.
– Ну так ты чайку горячего попей с пирогами, пока наши гости собираются, – пригласила хозяйка.
– Не помешало бы, – с радостью согласился Макарыч.
– Ребята, давайте завтракать, не задерживайте автобус, – поторопила гостей Ольга Сергеевна…
– Спасибо, что навестили нас – приехали и праздник привезли, а как уедете, так и изба осиротеет без вас, – со слезами на глазах проводили хозяева гостей…
И вновь серые будни раскидали дружную компанию, каждого затянуло круговоротом неотложных дел…
Арсений почти сутками пропадал у Гвоздева, стараясь наверстать упущенное время, нарисовать пять картин за три месяца, да так, чтобы заказчик остался доволен – не каждому под силу, а ведь ещё нужно уделить внимание, чтобы закончить своё любимое детище – «Букетик белых лилий»…
Время шло, а работа продвигалась медленно: то одно, то другое не нравилось художнику.
– Зачем ты это убираешь?! Ведь так классно получилось, – хватался за голову Степан, когда товарищ, недовольно сморщившись, убирал, замазывал нарисованное.
– Понимаешь не нравится мне как свет падает и выражение лица не то, – пытался объяснить Арсений…
Старание его не прошло даром – сюжеты достойные классика стали пополнять коллекцию заказанных картин…
– Ну что там с нашим договором? Неделя осталась до юбилея, – постучал пальцем по часам Гвоздёв.
– Думаю, что успею, – уверенно ответил Арсений…
И вот в канун юбилея он позвонил Фёдору и уже через час они торжественно расставили в холе все пять картин. Художник до последнего дня держал их у себя в квартире: что‑то исправляя, подрисовывая – он доводил свои работы до совершенства…
– Фёдор, зови всех сюда, будем нашу обитель украшать, и ты останься, твоё воображение художника нам пригодится…
– Ты смотри‑ка, как в галерее, – отошёл поодаль, чтобы полюбоваться работой хозяин. – Гнёздышко наше как преобразилось!.. А‑а, Зайка?!
– Классно!.. Особенно та, где мы в беседке.
