Бусинка. Книга вторая

Кто сейчас стоит во главе корпорации и что с бизнесом Егоровых, не знает даже сам Лёша. Мы знаем только то, что, несмотря на смерть основателя крупнейшей строительной компании, город продолжает застраиваться, появляются новые торговые центры и парки. Прогресс не стоит на месте, а с ним процветает и «Egorov Corporation». Что решил совет директоров после смерти Константина и побега Лёши? Куда делся Женя? Как поделили компанию, и кто занял кресло генерального директора? Тайна, покрытая мраком. На сайте компании лишь расплывчатые пару строк без какой‑то конкретики: «Сотрудники „Egorov Corporation“ выражают искренние соболезнования членам семьи погибшего Егорова Константина Валерьевича», тогда как сам Константин Валерьевич до сих пор числится основателем и директором компании.

Но Лёша разбираться в этом не хочет. Он слишком долго шел к тому, чтобы освободиться от гнета отца. А я вижу, как ему тяжело, но ничем не могу помочь. Только поддержать морально, подставить плечо, когда совсем плохо, и быть рядом. Что еще может дать загнанная омежка, такая же испуганная и потерянная, как и он сам?

За эти годы я напрочь забыла, как пахнет мой Истинный. Кофе. Каждый раз, проходя мимо кофеен и ресторанов, невольно замираю и начинаю дышать, как после спринта, только бы запомнить, утаить знакомые нотки аромата в легких. Но если бы не Женя со своим блокатором запаха – Лёша бы давно гнил в тюрьме, а я умирала от одиночества.

И даже то, что теперь мы с любимым – самая настоящая семья, это никак не умаляет нашей общей усталости. Покидать пределы квартиры представляется возможным только в самом крайнем случае. Практически все покупки и лекарства я заказываю на дом. Работаем из дома, оба под липовыми именами. Я подрабатываю дизайнером, Лёша занимается тем, что умеет лучше всего – защитой компьютерных данных и программированием. Редкие семейные прогулки по вечерам, когда солнце скрывается за горизонтом, чтобы хотя бы Артур мог подышать свежим воздухом. Такие же редкие походы к местному педиатру. Вот и я вся наша жизнь. Нет, я счастлива, что Лёша вернулся ко мне, правда – тот год без него был ужасен – но не так я представляла нашу совместную жизнь. Совсем не так.

– Я просто переживаю за тебя, милая, – хватка на моей талии усиливается, и Лёша поворачивает лицо к моему. Откидываю голову ему на плечо, заглядывая в глаза. – Я люблю тебя, Бусинка.

– И я люблю, – улыбаюсь, прикрывая веки. Щеки касается легкий, практический невесомый поцелуй мужских губ. Молчим какое‑то время. – Торт не сгорит?

 

ГЛАВА 2

 

– Уснул? – интересуется мой альфа, пока на цыпочках крадусь в спальню и стараюсь как можно бесшумнее прикрыть дверь за спиной. Ничего не ответив, киваю. – Иди ко мне.

Прикусив губу, бросаю в сторону Лёши игривый взгляд, однако, вместо того чтобы юркнуть к своему волку в объятия, подхватываю со спинки стула тонкий шелковый халат и выскальзываю из комнаты. Быстрый душ, гель с нейтральным, морским ароматом, после – легкий слой блокиратора запахов вместо молочка для тела.

Накинув халат, иду в детскую, проверить, работает ли ночник. Оттуда на кухню и, наконец, возвращаюсь в спальню. Достаю из комода свечи, зажигаю. Лёша молча наблюдает за моими манипуляциями. Спокойно дожидается, когда восковой бочонок начнет распространять вокруг себя синтетический аромат, и только после этого недовольно рычит.

Дразня, бросаю на мужчину взгляд через плечо. Волосы растрепаны, глаза намертво приклеены к моему телу, до поры до времени сокрытому легкой шелковой тканью. Одеяло валяется на полу, а рука призывающе поглаживает пустующую сторону кровати – мою.

– Иди ко мне, милая, – цедит сквозь зубы альфа. По спине пробегают мурашки. – Кир‑ра!

– Секунду, – намеренно тяну время, открывая одну из баночек с кремом. Осторожно наношу на лицо и шею, искоса посматривая на Егорова. Снова кусаю губы и томно вздыхаю. – Сейчас…

– Бусинка, – в голове затуманивается. Руки безвольно падают, повисая вдоль тела, а я уже поворачиваюсь к Лёше, который оказывается прямо передо мной и с довольным видом берется за пояс халата. – Дразниться вздумала?

– Ни в коем случае.

– Доиграешься, – шепчет в шею, туда, где находится Метка. Лижет, фыркает, когда на язык попадает крем. – Я так скучаю по твоему запаху, милая.

– Ох, – один‑единственный стон, слетевший с губ, оказывается последней каплей в чаше его терпения.

Легко откинув ткань халата на пол, альфа сгребает меня в охапку и пятится назад. Падаем на жалобно скрипнувшую кровать. Замираем, прислушиваясь. Артур агукает во сне, но не просыпается.

– Милый, тише, – шепчу на ухо своему волку, безропотно сползая немного ниже, чтобы выцеловать его накачанную, мускулистую грудь с небольшим островком темных волос посередине. – Сегодня твоя очередь сидеть с ним, помнишь?

– В таком случае быть потише нужно как раз‑таки тебе.

– С чего эт… Лёш! – взвизгиваю, оказываюсь лопатками на кровати. Альфа быстро ориентируется, затыкая мне рот поцелуем. Кусает жадно нижнюю губу, и я закатываю глаза, полностью растворяясь в его объятиях. – Лёша, – шепчу возбужденно, – М‑м…

– Проиграешь – сегодняшняя смена твоя.

– Давай сейчас не будем об этом.

– Как скажешь, – ответ тонет в очередном жарком поцелуе.

Чувствую, как по бедрам скользят мужские ладони, практически незаметно стягивающие с меня тонкие трусики.

– Скоро течка, – выдыхает Егоров, припадая губами к моему соску. Пальцы рисуют узоры между трясущихся в предвкушении ног. Зажимаю рот ладонью, чтобы не застонать в голос. – Боже, как я тебя люблю. Моя.

– Мой, – повторяю эхом.

Наше личное признание, что важнее любых слов. Потому что я его, а он – мой. Навсегда.

Поцелуи начинают переходить в легкие укусы. Пальцы с силой давят на ноющий клитор. Не сдержавшись, подвываю себе в ладонь, пока Егоров ласкает каждый миллиметр моего тела. Ненасытно, жадно, бескомпромиссно.

Не успеваю ахнуть, как Лёша отрывает мою руку от лица и вжимает вместе со второй в подушку у меня над головой. Прогибаю спину, промежностью чувствуя прикосновение горячего члена. Толчок, и я до боли сжимаю зубы, но тщетно. Стон вырывается из горла, утопая в мягких губах моего мужчины. Дышать становится сложно. Вырываю руки, обвиваю ими Лёшины плечи и сама утыкаюсь носом ему куда‑то в шею. Сладко постанываю прямо в ухо – альфа рычит. Толкается до упора, наплевав на запреты, на то, что в соседней комнате спит ребенок, на людей за стенкой. Хотя бы на эти минуты хочется просто отпустить себя и наслаждаться близостью любимого человека. Кусать губы, стонать громко, шептать пошлости и слушать симфонию наших тел.

– Боже! – вонзаю ногти в его кожу глубже. – Еще! Быстрее!.. Да…

– Кира! – утробно стонет альфа, придавливая меня к кровати всем телом. Дышит секунд тридцать глубоко и шумно, прежде чем приподняться на локтях и перекатиться на свою половину кровати.

– Это… вау, – говорю, и еще минут десять мы просто пялимся в потолок, чтобы привести дыхание в норму.

– Ты шумела, – усмехается Лёша, – так что, сама понимаешь.