Чакона. Часть I

После того, как за мной закрылась дверь, Артём Иосифович вышел на балкон кафедры и, подкурив сигарету, устремил взгляд на огромную центральную площадь, вдоль которой тянулась череда автомобилей. Что за планы были связаны со мной – об этом я узнаю гораздо позже, ну а в данный момент именно это обдумывал Артём Иосифович, покуривая сигарету и вспоминая сегодняшнее совещание, после того как из деканата принесли результаты абитуриентов по последним экзаменам:

– Так, уважаемые мои, – произнёс он. – Я, как заведующий отделением, предоставляю Вам сегодня возможность самим разобрать себе учеников, кроме тех, которых я буду иметь наглость забрать себе: Вова Лазарев, Славик Пономарев и Саша Каберман.

– Каберман? – удивлённо протянула Марья Николаевна.

– Да.

– Ты хочешь взять его себе? – не поверила она.

– Да, он проходит по баллам, хочу взять.

– А этот мальчик – Виктор Соболев, он так хорошо играл! – развела она руками.

– У него двойка по сольфеджио.

– Тогда почему ты не хочешь пойти и договориться с деканатом, чтобы они её исправили? Это конечно нечестно, но будет ещё более нечестно по отношению к нашей совести потерять такого талантливого парня.

– Нет, я решил взять Кабермана.

– Ну, Артём, он же вообще слабый, его даже в училище не возьмут с такой игрой.

– А я возьму.

– Ха‑ха! – засмеялась Марья Николаевна. – Это вообще какой‑то анекдот: ты же всегда брал себе самых сильных и талантливых учеников, а теперь такой поворот!

– Да, – протянул он, листая блокнот, – только куда они деваются: эти сильные и талантливые?

– Ой, снова ты взъелся на Вику Горбач! – развела она руками. – Ну, не поехала она учиться в Германию и что? Вышла замуж за обеспеченного и перспективного, тем более по любви, и правильно сделала. Талантливая, красивая, что ей в девках сидеть с твоим роялем?

– Вот так всё это потом и заканчивается! – кинул он блокнот на стол. – Спрашивается, какой в этом смысл? Учишь их, воспитываешь, а зачем?! Они же все равно после окончания консерватории ничего делать дальше не будут. Вместо того, чтобы концертировать и ездить на мастер‑классы, добиваясь дальнейших высот, они просто женятся и превращаются в рядовых преподавателей школ или училищ.

– Так, а ты что хочешь?

– Хочу найти такого ученика, который заявит о моей школе на весь мир! – ответил он, закурив сигарету. – И таких людей, я думаю, нужно искать не среди талантливых, а среди тех, кто полностью одержим музыкой.

– И Каберман реализует эту мечту?

– Может быть.

– Ты что, действительно думаешь, что он будет играть как Горбач?

– Ну, так как ей теперь придётся заниматься рецептами котлет для своего мужа, то думаю, к концу пятого курса Каберман будет играть даже лучше неё.

– У тебя горячка! – расхохоталась она. – Не будет он так играть. Наука природу не одолеет – это факт. Я проработала здесь тридцать семь лет и делала уже такие эксперименты, веря в то, что из неодарённого ученика может получиться блестящий музыкант. Чушь это всё!

– Спорим?! – закусил он в зубах сигарету, протянув ей руку.

– На что?

– На две бутылки армянского коньяка!

– Давай! – ухватилась она за его руку. – Витя, будешь перебивать!

– Ух ты, армянский? – ожил Виктор Николаевич Протопопов. – Стоп, а мне что‑то причитается из вашего спора?

– Одна бутылка – твоя, независимо от стороны победителя, – промолвила Качур.

– Годится, только две, – поменял условия Протопопов.

– Витя, имей совесть, это армянский! – с округлившимися глазами напомнила Качур.

– Поэтому и две. Заодно и интерес усилим! – убеждал он.

– А что Вы так засомневались, Марья Николаевна? – спросил Шварцман. – Если я проиграю, я же покупаю.

– Я засомневалась?! – выпустила она воздух, надув щёки. – Две так две!

– Значит, в сумме получается четыре бутылки? – напомнил Шварцман.

– Четыре бутылки.

– Спорим, Каберман будет играть не хуже Горбач, а может даже лучше и ещё закончит аспирантуру?

– Ещё и аспирантуру?! – громко воскликнула Качур. – Пять! Пять бутылок!

– Нет проблем, Ваши же деньги, Марья Николаевна, – напомнил ей Шварцман.

– Мечтай!

– Раз такая история пошла, значит прибавляем ещё три бутылки моих, – азартно добавил Протопопов. – Ну, ребят, чтоб уже ящик получился!

– Хорошо, ящик, – согласился Шварцман.

– Давай, перебивай! – замотала головой Качур.

– Вот это я понимаю спор! – воскликнул Виктор Николаевич и перебил их руки.

– Всё, Артём, копи деньги на коньяк, – вернулась Марья Николаевна на своё место.

– Именно это я хотел сказать Вам, Марья Николаевна.

– Не‑ет! – протянула она, смеясь. – Я все эти волшебные сказки давно прочитала. И очень хорошо знаю: если не дал Бог данных, то можешь и голову не ломать, ничего из этого не выйдет.

– Посмотрим, Марья Николаевна, времени у нас полно.

– Давай‑давай! – весело закончила она.

Докурив сигарету, Артём Иосифович потушил её в пепельнице и с улыбкой промолвил: «Ну что ж, Марья Николаевна, надеюсь, моя интуиция меня не подвела. Да, я согласен, этот парень пока что вообще ничего не играет, но я уверен, что армянский коньяк будет с Вас».

 

Первые шаги к новой жизни

В один из последних дней августа по мокрым от дождя рельсам мимо огромного леса мчался пассажирский поезд.