Что не убивает

Одна секунда.

Вторая.

Слишком долго.

Он слишком долго молчит, а между тем на лице шефа виден намек на усмешку, иезуитский такой намек: слаб ты, парень, кишка у тебя тонка, держишься за теплое место, какой из тебя МакМерфи?

– Уволюсь, – сказал Саша.

– Блефуешь?

– Нет.

– Тогда пиши заявление в кадры. Можешь быть свободен после запуска новой линейки.

– Какое заявление? На отпуск или на увольнение?

– На что хочешь. Как говорят англосаксы – up to you. Если на отпуск, то на семнадцать дней. В четверг будь добр в офис. Если не увижу тебя в четверг, можешь не приходить. Заболел, опоздал на самолет, ограбили, избили, убили – без разницы. Так круче, да? Интересней? Меньше времени, больше трудностей. Не благодари.

Саша вышел из кабинета.

Мечта летела перед ним, а он, следуя за ней, чувствовал решимость идти до конца. Жаль, что долго ждать, полтора месяца. Как сберечь огонь и отправиться в путь, чувствуя то, что он чувствует сейчас? Не потухнет ли? Не струхнет ли? Не найдет ли повод не ехать? У человека есть склонность оправдывать себя, искусно объясняя свои ошибки и слабости для сохранения самоуважения и целостного положительного «я», – как избежать этого? Как быть честным с собой? А Кира? Не раздумает ли?

Сорок семь дней.

Он включил обратный отсчет времени.

 

За день до старта

 

Он смотрел на пистолет, мучаясь дилеммой: брать или не брать.

Не на войну же собрался, да и куда сунешь травмат весом в семьсот граммов? Не в карман же. В рюкзак? Не успеешь выхватить, если что. Он не знает, зачем его купил. Триста шестьдесят три дня в году он лежит в сейфе, с ружьем, и те редкие дни, когда он там не лежит, не оправдывают покупку. Продать его после Владика, вместе с ружьем, не менее бесполезным, – и дело с концом. Не вышел из него охотник. Зверюшек жалко: уточек, зайцев, сусликов. Также жалко курочек, кроликов и телят, но мясо он ест, не отказывается, не готов стать веганом. Непоследовательность? Двоемыслие? Да. Он не спорит. Но не знает, что делать, как разрешить конфликт.

«Брать». Он сунул кобуру с пистолетом в большой рюкзак цвета хаки.

Рядом – красный рюкзак Киры.

Он не заглядывает к ней, не считает джинсы, шорты, трусики. Он смотрит в список «Что взять» в смартфоне. Зонт, дождевики, нож, фонарик, аптечка, зажигалка, кипятильник, железная кружка, аккумулятор, лист с надписью «ВЛАДИВОСТОК», кредитки, деньги, паспорта, полисы, разрешение на оружие. Самое ценное: деньги, кредитки, документы, – будет в сумочках на поясе.

«Давай возьмем права, – сказала вчера Кира. – Карман не тянут». – «Зачем? Мы едем автостопом». – «Мало ли что, на всякий случай». Намек понял, взял.

Итак, все готово, завтра начнется их приключение длиной в девять тысяч километров и продолжительностью без малого три недели. Старт – тринадцатого июля, в субботу, финиш – тридцатого, во вторник, возвращение в Москву – тридцать первого. Первого августа – в офис. Новая линейка безалкогольных напитков запущена. Жикин согласовал отпуск в тринадцать рабочих дней. Вместе с выходными – девятнадцать.

«До встречи первого августа, – сказал напоследок Жикин. – Изволь себя не угробить».

Спасибо и на том, мистер Жикин. Все могло быть иначе, будь вы чуть человечней. Например, так:

Новая линейка безалкогольных напитков была запущена, шеф остался доволен, а вчера удивил его.

«Ты никогда не был на Дальнем Востоке?» – спросил Жикин. «Нет», – ответил он. «Так поспеши. У тебя мало времени. На небе только и разговоров что о Дальнем Востоке». Он открыл рот. Шеф говорил словами героя Рудгера Хауэра из фильма «Достучаться до небес». Пару мгновений он стоял с глупой улыбкой, а затем протянул Жикину руку: «Спасибо. Мой любимый фильм». – «Отличный фильм».

Он взглянул на лист с маршрутом.

МОСКВА – Владимир – Нижний Новгород – Чебоксары – Казань – Набережные Челны – Уфа – Екатеринбург – Тюмень – Омск – Новосибирск – Кемерово – Красноярск – Иркутск – Улан‑Удэ – Чита – Биробиджан – Хабаровск – ВЛАДИВОСТОК.

Гостиницы забронированы до Тюмени, без предоплаты, с возможностью отмены, так как точность планирования их предприятия оставляет желать лучшего. Что будет завтра? Послезавтра? Через неделю? Через две? Кто знает? Дорога внесет коррективы, они к ней подстроятся. Если в европейской части России крупные города жмутся друг к другу и от одного до другого рукой подать, то в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке расстояния иные. Карта как бы растягивается. От Красноярска до Иркутска – тысяча километров, от Читы до Биробиджана – тысяча девятьсот. Общее расчетное время в пути – семнадцать суток, в среднем по пятьсот тридцать километров в сутки, день взят про запас, а на следующий куплены билеты в Москву. Они вернутся сюда другими, с пылью дорог на обуви и новым опытом за плечами, усталыми и уверенными в том, что нет ничего невозможного. Или вернутся раньше, сдавшись. Он не уверен в успехе, в этом он честен с собой. Дорога проверит их на прочность и, если не убьет, то сделает их сильнее. Это ницшеанское путешествие, шажок к сверхчеловеку, ответ на вопрос о твари дрожащей, зов эволюции.

«Какой в этом смысл? – спросит условный Жикин. – Больше нечем заняться?» – и будет по‑своему прав. Не стоит его обвинять, сравнивая с собой. Один едет во Владик как хиппи, другой – на BMW в офис. Как их сравнить? Каждому свое. У каждого свой путь. Впрочем, мерило есть. Счастье. Если человек счастлив, не стоит упрекать его в том, что он живет неправильно. Лишь бы другим не мешал. У каждого своя жизнь, можно жить несчетным количеством способов. Это физика бытия, где миллиарды крошечных частиц летят вперед по разным траекториям, подчиняясь законам, не описанным в уравнениях. Люди отличаются неспроста. Так работает эволюция – методом случайных проб и ошибок, флуктуаций, мутаций в геноме. Выживание рода – вот ее самоцель, великая цель в себе. Тот прав, кто счастлив, и тот, кто помогает природе.

Звонок в дверь.

Это Кира. Она вернулась со съемок, последних перед отпуском.

– Привет! – радостно сказала она. – Я свободна! Ура!

– Поздравляю. Я – тоже. Отделался от Жикина. Знаешь, что он сказал? «Изволь себя не угробить». В переводе на русский – счастливого пути.

Кира улыбалась, а он любовался ею.