Чудо

Поэтесса тихо, но заинтересованно улыбнулась. А я точно знаю, что если мне подходит имя из двух букв, то кто‑то наоборот, создан для красивых длинных и несокращаемых имён! Что я и сказал, вызывав уже тихое, но живое хихиканье. Евгения начала оттаивать, это замечательно! А я, воодушевлённый на свершение Доброго Дня для всех, кто окажется рядом, понял, что просто необходимо зайти в писательский уголок вместе, и перевернуть всё вверх дном, если там царит такая же хандра! И пусть никто нам не указывает, кого надо бояться, а кого – опасаться, я сам со всем разберусь… а Евгении моя помощь ой, как пригодится. Старожилы показательно отводили взгляд, и старались не замечать новичков, из‑за чего она падала духом ещё быстрее. Так дело не пойдёт! Поэтому я громко разговаривал, вспоминал анекдоты, и если кому‑то было неудобно, то только потому, что отвык от простой истины, что мир тоже может быть забавным!

 

  Стас

 

Лу отправил мне СМСку, что пообедал, и идёт знакомиться с «местными талантами». Настроение у него явно было на высоте… чего не сказать обо мне. Замену сисадмину найти просто, но Маришка умудрилась найти какого‑то бестолкового студента, очень неправдоподобно изображавшего «квалифицированного специалиста».

А я, наверное, выглядел так же перед своей новой должностью: неумёха, которому сказали: «Будешь заниматься этим!», не спрашивая, смогу ли. Но… будем смотреть правде в глаза: и мне, и студенту лучше сразу искать новую работу. Коллегия – это колосс на глиняных ногах, слишком многое держится на восьмидесятилетнем основателе. Маришке многие не доверяют, хотя она тоже искренне скорбела со всеми. Когда я подошёл к дверям кабинета новой начальницы, чтобы успеть хотя бы попытаться помочь Лу, моя девушка перехватила меня на полпути. Чёрный однотонный костюм, перчатки и тёмный макияж подчёркивали её траур, хотя я чувствовал, что в остальном настроение у первой леди Коллегии приподнятое. Но она скрывала это, из чувства солидарности.

– Ёженька, милый мой, мне доложили, что ты собираешься совершить самую роковую из всех ошибок! Ведь ради этого ты привёл в наш творческий чертог Маленького Ёжика? – трагически вопросила она, сложив руки.

– Его Лу зовут… а в чём проблема? – я напрягся, поскольку уже знал примерный ответ.

– Я нисколько не сомневаюсь, что твой чудесный маленький братик станет замечательным писателем, с его детским и солнечным взглядом на мир, но неужели ты вероломно вонзишь ему в спину отравленный нож, имя которому… – Маришка сделала драматическую паузу – Кумовство? Истинный талант должен быть взращён в честности, и никак иначе!

Я бросил взгляд на дверь кабинета, где должна была находиться дочь Марка Цепина.

– Это не кумовство, он и без моей поддержки убедил бы шефа. – сказал я, но без особой уверенности; возможно, через несколько лет, потому что сейчас у Лу нет ничего, кроме детских фантазий о будущем.

– Чтобы стать писателем, нужно много трудиться. Получить образование, прочитать тысячу и одну книгу, не спать ночей, теряя зрение над клавиатурой, и только так рождаются истинные шедевры! Знакомо ли это мальчику, или он наивно верит в чудо?

Второе. Определённо, второе, но я всё равно не признаюсь вслух, потому что хочу помочь брату.

– Милый, будет правильно уберечь твоего замечательного братика от ошибок, и дать ему освободить разум от ненужных фантазий, прежде чем начинать путь писателя. Что будет, когда он столкнётся с критиками? Когда его трогательный первоцвет на литературной поляне безжалостно растопчет сапог суровой действительности? Знает ли он, что писатели опережают время, и многим суждено обрести славу спустя года… нет, века! Спустя века, после собственной смерти, при жизни пребывая вне интересов современников?

– А я уверен, что у него всё получится! – я старался сохранять видимость уверенности, но получалось плохо. Маришка картинно вздохнула, и покачала головой:

– Не будь ребёнком, Ёженька, этим ты делаешь только хуже. Пусть попробует свои силы в чём‑то попроще, понадёжнее, приобретёт бесценный опыт, повзрослеет, и только потом встанет на дорожку к своей мечте. Прислушайся к словам специалиста, ведь ты знаешь, что я всегда права.

На душе стало противно. Маришка почти повторила мои недавние слова, какие я говорил Лу, пытавшемуся «обрадовать» меня своей новой идеей. А я… слишком увлёкся помощью. Решено: заберу Лу из Коллегии, и вместе будем искать способы решить эту задачу без… жульничества. Может, поступит в институт на журналиста или филолога? Но лучше пусть сначала повзрослеет, и трезво посмотрит на свои мечты. А я просто не могу позволить, чтобы кто‑то обломал ему крылья! Поэтому… скажу всё ему сам.

 

К писательскому уголку я подходил с заметным удивлением: уже в коридоре был слышен знакомый мальчишеский смех. Действовало это, на удивление, успокаивающе; впервые замечаю в Коллегии такую гнетущую атмосферу! А здесь всё было по‑старому, если не сказать лучше! Заглянув между книжными полками, я изумился, застав мелкого в окружении наших литераторов. Мысленно прикинул состав: собрался весь «крокодилятник». Но Лу до сих пор на место поставить не попытались… с ними всё в порядке?

– Братиш, привет! А мы тут перезнакомились, и знаешь что? Я был прав: книги пишут только хорошие люди!

Как любит говорить Лу, «Апофигей подкрался незаметно». Мелкий сидел в кресле Хорошевского, негласного лидера писательского уголка, когда тот, с добродушной улыбкой, расположился на вытащенном откуда‑то диване. Реально, наглость – второе счастье!

– Станислав, благодарим тебя, что привёл в наш коллектив своего замечательного брата! – важно кивнул он. Услышать от Хорошевского похвалу человеку, которого тот знает всего пару часов – сюрреализм! А физиономия Лу сигналила: автор тёмного фэнтези о гномах так и не высказался о нём в своём привычном язвительном ключе. [Очень даже высказался, но мне хватило пары минут, чтобы переубедить его!] Ого…

– Дядь Миш, всё, вы теперь не отвертитесь! Напишете об этом в своей новой книге? – с детской непосредственностью Лу повернулся к смешливому румяному толстячку, автору популярного дамского сериала‑десятитомника. Литераторы переглянулись с удивительно дружелюбными смешками.

– Даже и не думал отказываться, обязательно напишу! – пожилой романист отечески потрепал моего братца по непричёсанным кудряшкам. – Присоединяюсь к похвале коллеги, нам давно был нужен такой фантазёр! Знал бы ты, как ловко он решил проблему эпизода с Виконтом и устрицами!

Я продолжил удивляться: злосчастные устрицы безжалостно задерживали одиннадцатый том «Не поддавайся панике» уже два месяца, а мой брат смог сходу найти решение? Но сюрпризы не заканчивались, поскольку среди пожилых литераторов затесалась ещё одна новенькая. Лу вскочил с кресла, и усадил туда меня.

– Стас, сядь, а то упадёшь! Прикинь, я случайно сорвал все планы нашей начальницы!

– В смысле?! – я только начал обдумывать услышанное.

– В прямом! Знакомься, Евгения Марковна Цепина! Евгения, мой братишка Стас, без пяти минут – лучший охотник за мозгами за всю историю Коллегии!

А вот теперь я действительно порадовался, что сижу, потому что со стыда едва сквозь пол не провалился! Евгения Марковна выглядела не лучше меня, такая же застеснявшаяся.

– Станислав, так это… вас папа хотел назначить?