Чувства на салфетке
– Рик, прекрати строить из себя идиота! – Джефферсон начала злиться. Ей вовсе не хотелось иметь дело с дурачествами Бломфилда.
– Да вашу ж мать! – Выругался блондин, с прискорбием осознав, что так просто одноклассница от него не отвяжется. – Мне сегодня дадут спокойно поесть или нет?! – Поднял свои два, горящих от злости, глаза на подругу и задержался на её прекрасном лице.
– Как только ты скажешь в чём дело, можешь хоть до отвала наесться своими отвратительными сэндвичами. – Взгляд мисс Джефферсон тоже не собирался становиться мягче.
Она боялась вновь быть замешанной в каких‑то бесполезных разборках и поэтому столь настойчиво требовала от одноклассника немедленных объяснений.
– Заебёшь! – Юноша наконец‑то оторвался от обеда и вновь поднял глаза на собеседницу.
– Кто ещё кого из нас заебёт… – Буркнула себе под нос Кароль.
Но Дерик никак на её фразу не стал реагировать. Уж больно хотелось ему её «заебать» в прямом смысле этого бранного слова.
– Моя «любимая» девушка пыталась взять меня на слабо. Она была уверена, что я не осмелюсь пересесть от них к тебе и этому секс‑инструктору, прикрывающимся учителем по истории, а я взял и пересел. – При слове «любимая» Дерс недовольно закатил глаза, вынудив Каролину слегка рассмеяться.
Но то, что она услышала после явно не обрадовало. Значит теперь она просто спор и обедать с ней за одним столом последнее дело?
– А чего же ты ко мне сел?! – Голос Кары стал громче, что привлекло внимание рядом сидящих. – Почему сразу в туалете есть не стал? Там и то поприятнее. – К горлу подступил комок.
Безумно стало больно от происходящего и услышанного. Ни день, а сплошное наказание.
– Кароль, прошу, не надо. – Шёпотом взмолился блондин, завидев назревающую истерику в нефритовой глади. – Ты же сама решила, что между нами всё кончено. И вообще, нам нельзя разговаривать. – Парень вновь уткнулся носом в тарелку, засунув последний кусок сэндвича в рот.
– Ненавижу тебя! – Тоже шёпотом вымолвила Каролина и подорвалась с лавки.
Поспешно покинула кафетерий и понеслась по школьному коридору, сломя голову. Слёзы вновь подступили и тут Джефферсон уже не выдержала. Всё бежала и бежала, не успевая вытирать горько‑солёные капли с щёк. А в исчезающую спину грохотом доносились ядовитые смешки. В «Клейсморе» искренность всегда вызывала смех. Тут каждый второй живая подделка, даже не пытающаяся отыскать подлинную сторону.
А девочка с чёрными волосами с каждой секундой приближалась к выходу из здания. Больше не могла находиться среди этих гадких и, ненавидящих её, людей. И вот заветная дверь показалась за поворотом.
Юная леди глубоко вздохнула и оказалась на свободе. Приземлившись на первую же скамейку, бедняжка закрыла лицо руками и принялась вопить от боли. Обида разрывала изнутри, не давая возможности держать себя в руках.
Он вновь предал её, даже не пытаясь сражаться за их общее счастье. Нелепые мысли носились в голове отчаявшейся. Она была готова на всё что угодно, лишь бы заглушить эту боль. Но кое‑кто всё же осмелился отвлечь от минутной слабости.
– Каролина? – Тяжелая рука опустилась на хрупкие плечи, отчего та вздрогнула. – Что стряслось в кафетерии после того, как я ушёл и почему ты плачешь? – Учитель приподнял подбородок рыдающей указательным пальцем и встретился взглядом с заплаканными изумрудами.
– Мистер Флэтчер, мне льстит, что вы оказываете мне столько внимания, но я бы не хотела обсуждать произошедшее в столовой с вами. – Брюнетка дёрнула головой, чтобы прервать соприкосновение с кожей историка. – Это действительно личное. – Вытерла, ещё не высохшие, слёзы и отвернулась от растерянного учителя.
– Уверена, что не хочешь поделиться? – Не сдавался Чарльз.
Будучи настоящим мужчиной с хорошими манерами, он не мог оставаться равнодушным, смотря на убитую горем женщину. Хоть она была ещё очень юной и приходилась ему воспитанницей, которую Чарли знал меньше суток.
– Абсолютно. – Всхлипнув носом, опустила студентка, мысленно вопя «нет, ни черта я не уверена, ни в чём.»
– Извини, я на самом деле лезу не в своё дело. – Мужчина не стал садиться рядом, продолжая стоять над завывающей ученицей. – Прости, если я смутил тебя, Кароль. – Какой уж там, мистер Флэтчер. Смутить её непросто. А после пережитого этим сентябрьским вторником – подавно.
Но правда, почему этот неопытный новоиспеченный педагог проявляет столько заботы к практически незнакомой девушке? Откуда столько жалости и нелепых чувств к неизвестно кому?
– Всё в порядке. – Озадаченно и с тяжестью в голосе вымолвила школьница. – Не смею вас больше задерживать. – Говорила она так, словно намекала, что напротив, не стоит её оставлять наедине с самой собой.
Но учитель воспринял эти слова всерьёз и не стал продолжать диалог.
– Хорошего дня! – Сухо и равнодушно бросил Чак и направился ко входу в школу.
Не сдержавшись, оглянулся на пол пути, но не осмелился вновь подойти к раздосадованной девочке, судорожно комкающей в пальцах подол плиссированной юбки.
А Каролина, тем временем, продолжила плакать. Чувство непрекращающегося одиночества не покидало.
Разве бывает так, чтобы у одного человека было в жизни всё исключительно чёрного цвета? Кароль воплощение бесконечных неудач. Создание, которому не повезло ни в чём: ни в любви, ни в деньгах, ни в большом уме, ни даже в личных качествах. Одна надежда лишь на то, что в смерти ей всё‑таки повезёт. Может быть, хоть на том свете она встретится с любимым братом и он поддержит и пожалеет отчаявшуюся младшую сестрёнку. И тогда этой тёмноволосой особе уже будет наплевать на красавчика Дерика, его стервозную подружку и этих самовлюблённых детей, которые приходятся ей одноклассниками.
Одиночество губит людей, доводит до самоубийства, заставляет страдать морально, а иногда даже и физически. Но Кара не из тех, чьим разумом может завладеть тоска и вынудить пойти на этот необдуманных шаг. Суицид – удел слабых, а она не такая и никогда такой не будет.
«Выйти в окно», «поужинать» таблетками или повиснуть на люстре слишком просто. Этим ты никогда не сможешь разрешить проблемы и добиться чего‑то великого. Да, возможно кто‑то поплачет о тебе день, неделю, месяц, но они будут жить дальше, а от тебя останется лишь обглоданный скелет, усыпанный слоем грунта.
Кто‑то однажды сказал: «Когда ты летишь с моста, то понимаешь, что все твои проблемы решаемы, кроме одной – ты летишь с моста». И Каролина следовала сказанной кем‑то правды, вопреки селфхарму и вечным стенаниям разума.
Поэтому она справится. Будет жить во что бы то ни стало и ещё покажет этим глупым избалованным деточкам, кто такая Каролина Мария Джефферсон на самом деле.
Кароль утёрла указательными пальцами слёзы из‑под глаз и вздохнула полной грудью. Если Дерик не думает о том, что причиняет ей невыносимую боль – она отплатит ему той же монетой. Он будет молить о пощаде, но окажется слишком поздно. Этот белокурый юноша ещё пожалеет о том, что когда‑то посмел оставить её. Каролина даже сможет сыграть роль самой счастливой девушки, если придётся. Но всему своё время. Недаром говорят, месть – блюдо, которое подаётся холодным.
