Чувства на салфетке

«Когда тебя это останавливало, друг?» – подумал про себя Чарльз, но вслух сказал совсем другое.

– Для чего ты задаёшь вопросы, ответы на которые и так прекрасно знаешь, Алан? – Чарльз неудовлетворённо хмыкнул и устремил взгляд прямо в карие глаза собеседника.

Он не изменился. Разве что, обзавёлся новыми татуировками, неглубокой щетиной и едва заметными шрамами на шее. Что ж, жизнь из них двоих сложилась у Чарльза явно удачнее. Да и виделись они последний раз не так давно. Год назад где‑то. В тот злополучный год, когда Рони Салливан, ебанная сука, сначала огорошила «радостной» вестью о том, что беременна, а потом исчезла с нехилой суммой, оставив о себе в напоминание лишь короткую записку: «Прости, Чарли. Ребёнок не твой. Не ищи.» А он и не искал. Только приключения на задницу. И нашёл. В баре в компании Алана Фостера и двух, не внушающих доверия, девиц. И снова расстался со всеми, имеющимися при себе, наличными. Но то было не великим горем, в сравнении с той болью, что оставила в его сердце Вероника Салливан. Ну, да и хер с ней. Бог отвёл, как говорится.

– Хватит стоить из себя идиота. Говори, зачем ты вернулся в Лондон и в «Клейсмор», в частности? – Вырвал из пучины неприятных воспоминаний хрипловатый голос месье Фостера.

Чак мотнул головой и уставился на друга растерянным выражением лица.

«А ты не понимаешь, брат, зачем я вернулся? Тебе ли не знать. Эта боль у нас одна на двоих. Одинаково горькая, одинаково удушающая и одинаково безрассудная. И только для меня из нас двоих она – кровная», – мысленно отвечал Чарльз, а сам только делал глотки из бокала и сканировал товарища топазовым взглядом превосходства.

С каждой секундой визитёр становился только злее. Было видно, что между ним и хозяином дома давно какая‑то необъяснимая вражда. Или забытая дружба, похороненная ввиду множества страшных и горьких обстоятельств.

– Месть – блюдо, которое подают холодным. – Кратко вымолвил избитую фразу брюнет, вернувшись в законное кресло. – Такой ответ тебя устроит? – И продолжил наслаждаться виски, пытаясь хотя бы алкоголем отвлечься от глубоких дум и противозаконных фантазий.

– Они убьют тебя, Чак. – Алан усмехнулся на безнадёжность ситуации. – Тебе уже удалось сбежать однажды. Только безумец станет играть со смертью дважды. – Гость обнажал все тайны владельца дома, будто не боясь его неконтролируемой ярости.

– Всё сказал? – От услышанного небесно‑голубые глаза налились кровью. – Теперь можешь быть свободен. Возвращайся к своим дружкам и постарайся спрятаться, когда я приду и прострелю бошки каждому из них, без разбора и сожалений. – Мужчина попытался выставить собеседника за дверь, но тот ещё не собирался уходить.

– Я не стану участвовать в акте твоего возмездия. Выбирайся из этого дерьма сам. – Вторил Фостер, а у самого в дорожной сумке пылилась мантия, доказывающая не пережитое желание мести. И Чак об этом знал.

– А последние семь лет ты что делаешь? Славишь Сатану? Уверовали, ефрейтор Фостер? – Усмехнулся брюнет на напускную фразу.

– Думаешь так легко сбежать из секты, Чак? – Отчаянно изрёк обладатель потухшего карего взгляда.

– А ты пытался? – Парировал правовед.

– Это у тебя есть всё. Собственная империя, крутые тачки, сучки. А у меня что? Двойное гражданство, диплом «Кембриджа» и старый Форд? Такие себе богатства. – Вздыхая от собственной никчёмности, высказался кареглазый.

– Я предлагал тебе работу. С твоим дипломом вполне можно устроиться в приличное место. Необязательно даже во «Fl&Fa». Но тебе нравится себя жалеть, как я вижу.

– Мне не сбежать. – Устало вздохнув, бросил Алан. И это было правдой. – Но ты можешь. – Вот только мистер Флэтчер пользоваться возможностью этой не собирался.

Во‑первых, потому что не хотел; а во‑вторых, потому что успел за один день отыскать ещё одну причину для задержки в столице Великобритании, ставшей для него вторым домом. И, возможно, вторая причина однажды окажется весомее первой.

– Они говорят о тебе, Чак. – Не сдавался незваный гость. – Я рискую жизнью прямо сейчас, когда прихожу к тебе. Уверен, они следят за всеми. Возвращайся в Ньюпорт, пока не поздно.

Ал хотел уже было уйти, но добавил напоследок:

– Я тоже любил её. Но мы всё равно не сможем вернуть Джессику. Так зачем рисковать жизнью? Спасайся, Чарльз. Ты – следующий. – После этих слов аноним растворился за дверью особняка, а Чарльз, в свою очередь, насвистывая что‑то весёлое себе под нос, снова и снова отхлёбывал из бокала, делая вид, что визита старого знакомого не было вовсе.

 

Серое небо плыло за окном спальни Каролины и Сюзанны. С самого утра погода на улице Лондона не задалась. Холодный ветер свистел в щелях пансиона, прибавляя старинному дому устрашающий вид.

Кара лежала в постели, глупо пялясь в потолок, даже не моргая. Со стороны девушка была похожа на умершую: стеклянный взгляд, недвижимое тело и засохшие слёзы на щеках.

Эта ночь опять оказалась для брюнетки кошмарной. Жуткие сны терзали долгих шесть часов. Что только она не видела: вновь ту сморщенную сухую старуху, читавшую какие‑то дьявольские молитвы; круг неизвестных людей в чёрных балахонах и всё того же незнакомого старика в золотистой бархатной рясе. Кара не смогла запомнить его лица, но шестое чувство подсказывало ей, что они совсем скоро встретятся. Что неспроста она видит эти сны и есть в них что‑то необъяснимо‑мистическое.

Но долго это лежание продолжаться не могло. Ещё пол часа такого валяния и Каролина опоздает на урок истории.

Девушка перевернулась на бок и едва слышно позвала соседку по комнате.

– Сьюзи, – прошептала девушка, надеясь, что подруга уже не спит, – ты проснулась? – Привстала на локтях и устремила нефритовый взгляд на приятельницу.

– Давно уже. – В пол силы ответила Батлер и тоже повернулась к однокласснице. – Ты ворочалась всю ночь. Кошмары снились? – Участливо побеспокоилась она.

– Ещё какие. – Кара присела на постель и подпёрла лоб ладонью. – Достали уже эти сны. Вот только что бы они могли значить. – По выражению лица Джефферсон было видно одно – она озадачена.

– Каролина, – тон Батлер стал несколько мягче, – я бы хотела извиниться за вчерашнее. Никто мне не давал права грубить тебе и обвинять в чувствах. Сама не знаю, что на меня нашло… – Девчонка было хотела добавить что‑то ещё, но Каролина её перебила.

– Не извиняйся. На твоём месте я бы тоже себя осудила. – Она пересела на кровать подруги и обняла её за плечи. – Просто попытайся меня понять, большего не прошу. – Девочки крепко сжали друг друга в объятиях и рассмеялись.

– Смешай с грязью эту Лесли, Кароль! – Высоко вздёрнув носик, воодушевила Сьюзан. – Дерик же на самом деле влюблён в тебя, я надеюсь? Не ради секса наплёл о любви?

И тут в комнате повисла тишина. Батлер ударила по самому больному, потому что Джефферсон теперь и не знала, а любит ли её Бломфилд. Да даже если и любит, они поклялись в том, что отныне не будут вместе. Плевать на чувства, одиночество и горькие слёзы – они чужие друг для друга люди.

Каролине захотелось вновь залиться слезами, но не много ли воды утекло с её щёк за последние два дня?

Девушка набрала воздуха в лёгкие и на выдохе произнесла: