Чувства на салфетке

Если они так и будут болтать, ничем хорошим это не закончится. Варианта только два – либо они подерутся, либо эта сучка с острым языком окажется разложенной на этой самой парте, за которой восседает в треклятой обтягивающей блузке и коротенькой юбочке. Да и если они подерутся, то все закончится вторым вариантом. Короче, болтовню надо сворачивать. Сцепятся языками в прямом смысле слова, если не замолчат.

– Не буду! – Надула губки Каролина и подалась головой вперёд, чуть ли не влетев лбом в грудь Чарльза, нависающего над ней мощной тенью.

– Делай, я сказал! – Наклонившись ещё ниже, прорычал историк.

– Я. Не. Буду. – По буквам отчеканила Каролина и тоже двинулась в его сторону намеренно близко.

Между лицами учителя и ученицы оставалась буквально пара дюймов. Ещё один такой выпад – и они столкнутся носами.

– Значит я поставлю тебе «F» за семестр. По всем трём предметам. – Принялся разбрасываться угрозами Флэтчер и оторвал торс от крышки парты.

Опасно оставаться с ней в такой близости. Эти алые губки так и просят надавать по ним. Головкой члена.

– Ставьте. – Не поддалась на провокации Кароль.

Если он правда так сделает – она пожалуется тете. А та его быстренько на место поставит. Она‑то знает, что проблем с историей, правом и экономикой у Каролины никогда не было, пока этот сученыш в «Клейсморе» не появился.

– Р‑р‑р! – Просипел Чарльз на детскую непокорность.

«В кого ты такая упрямая, детка? Неужели ты думаешь, что я тебе по зубам?», – отвечал про себя преподаватель.

«Как же ты меня заебал, ублюдок! Сил нет никаких! Что ты прицепился? Ну что тебе от меня надо?! Я думала с момента нашей первой встречи, что ты будешь поддерживать и защищать от этих гадёнышей, а ты, наоборот, смешиваешь меня с дерьмом, напоминая, где моё место – на помойке», – драла глотку в глубине души Каролина и нагло смотрела преподу прямо в глаза, мечтая растопить этот лёд, которым были залиты его сапфиры.

– Устала от меня, малышка? – Самодовольно бросил Чарльз, не выдержав гнетущего молчания, в котором они только изучали лица друг друга сталкивающимися взглядами и каждый мысленно посылали один второй гневные фразочки.

Сложил руки на груди в замок, выпячивая мышцы на накаченной груди пуще прежнего и расставил ноги на ширине плеч. Явно намеренно.

«Выебывайся в другом месте, мистер Флэтчер. Тут и так все знают, что ты царь и Бог», – не прекращала внутренний монолог Каролина.

Непроизвольно сглотнула и призадумалась, что для учителя он слишком накаченный. Совершенный ублюдок. Для кого качается? Для толпы охающих и ахающих школьниц, которые табунами за ним бегают? И почему тогда на наказании у него сидит только одна строптивая негодница, которая единственная вздыхает про себя, а не вслух? Охотник всегда чувствует сильную жертву? Самую вкусную, рьяно вырывающуюся, и сочную? Видимо, так и есть, раз уж в кабинете на наказании сейчас именно такая.

– Знали бы вы, КАК я от вас устала, мистер Флэтчер. – Прикрывая лениво веки, выдохнула Каролина и вновь посмотрела на таблицу, доделывать которую желания в ней не было никакого.

– Однажды ты скажешь мне за это «спасибо». – С уверенностью заявил учитель.

И она скажет. Но, отнюдь, не за это. Поводы будут более веские и требующие благодарностей.

– Никогда. – Рьяно отчеканила студентка.

– Никогда не говори никогда. – Фразой, старой как мир, ответил мужчина.

– Пф, какая банальщина, мистер Флэтчер. – Не оценила Кароль клишированную реплику. – Вы меня разочаровываете. – Картинно вздохнула и слегка прогнулась в спине, поскольку дико устала сначала от семи академических часов, а потом ещё от двух лишних, наказуемых.

На такой выпад, и без того натянутая ткань на груди, слегка треснула и ещё пара пуговиц выскользнули из петель, открывая похотливому взору Флэтчера бежевый бюстгальтер.

Чарльз закашлялся, обомлев от увиденного, и опустил пытливый взгляд в пол, даря Каре возможность стремительно застегнуть пуговицы и лишить его удовольствия созерцания дешевенького бюста, купленного в одном из секондов Лондона. Но Каролина на застегнула! Наслаждайся, ублюдок. Пусть тебе тоже будет неловко.

– Зато есть вещи, в которых я точно тебя никогда не разочарую. – С дьявольской ухмылкой изрёк Чарли, когда вернул глаза на студентку и увидел, что прикрываться она не стала, и невольно задумался, что принадлежность, которой он бы воспользовался в этом предложении, давно готова перейти от предложений к действию.

– Сомневаюсь. – Пробормотала себе под нос Кароль и таки застегнула блузку, мысленно улыбаясь, что он следит за её действиями и явно возбуждается.

И дело тут не в высокомерии, которого в Каре никогда не было. Физиология. Даже самая невзрачная грудь не останется без внимания мужчины. Для личной оценки. А у Кароль есть что предоставить на оценку. И грудь её явно заслужила «А», в отличии от знаний по истории, экономике и праву.

Чарльз недовольно хмыкнул, когда понял, что оценивание груди завершилось, но отмечать её поступок не решился. Хотя, как сказать.

– Хочешь проверить? – С той же чертовской ухмылочкой вопросительно изрёк он и не удержался от соблазна.

Приласкал большим пальцем вишневую губу, отметив её бархатную мягкость, и опустился до ложбинки под шеей, в которой уже собрался пот от нервного напряжения и электричества, витающего между ними.

– Хочу уйти. – Промычала Кароль и отодвинула стул, лишая Чака возможности дотягиваться до неё похотливой ладонью.

– Не хочешь. – Уверенно бросил он и спрятал руки в карманы темно‑синих брюк, ослабляя натяжение в ширинке.

Но вздутый орган был слишком велик, чтобы такое действие позволило мистеру Флэтчеру скрыть его возбуждение от зоркого глаза мисс Джефферсон. Напротив, подобный непосредственный поступок привлёк её внимание и теперь уже Кара скользит взглядом по фигуре учителя, воображая похабные низости в голове.

– Откуда вам знать?! – Но слова и мысли – вещи разные. Не хватало ещё засранцу понять, что она хочет не меньше, чем он.

– Я всё знаю о твоих желаниях. – С полной уверенностью в голосе заявил Флэтчер, давая понять, что думает она слишком громко, и облокотился на парту, стоящую напротив парты Кары.

«Я уже поняла, что у тебя большой член, сладкий. Не старайся», – отметила про себя поступок учителя Каролина.

Потому как не нашла иной причины такого расслабленного поведения. Ширинка была чуть ли не напротив её носа и открывала глазу вид на внушительную продолговатость. Если так устал, мог просто сесть за свой стол. А тут расположился перед ней, стояком своим размахивает, явно завлекая, рекламируя. Но Кароль, как и большинство людей в цивилизованном мире, рекламу не любила.

– У вас мания величия, мистер Флэтчер? Или вы экстрасенс? – Слегка посмеявшись, иронично поинтересовалась Кароль, бесстыдно сканируя малахитовым взглядом целый холм, воздвигнутый напротив её парты.

– Экстрасенс с манией величия. – Парировал историк.